| Парижская пушка | |
| Тип: | Сверхтяжёлое железнодорожное оружие |
| Страна: | Германская империя Германская империя |
| История службы | |
| На вооружении: | Германская империя |
| Войны и конфликты: | Первая мировая война |
| История производства | |
| Конструктор: | Krupp |
| Производитель: | Krupp |
| Характеристики | |
| Масса, кг: | 256 000 |
| Длина, мм: | 28 000 |
| Диаметр, мм: | 210 |
| Угол возвышения: | 55 градусов |
| Начальная скорость снаряда, м/с | 1 600 |
| Прицельная дальность, м: | 130 000 |
| Изображения на Викискладе: | Парижская пушка |
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Парижская пушка(нем.
Paris-Geschütz
), также известная как
«Труба кайзера Вильгельма»
(нем.
Kaiser-Wilhelm-Rohr
) и
«Колоссаль»
(нем.
Kolossal
, не путать с одноимённым немецким танком того же периода) — сверхдальнобойное длинноствольное 210-мм орудие на поворотном лафете. При помощи этого орудия в 1918 году немецкие войска обстреливали Париж.
На вооружение Германской империи орудие поступило в марте 1918 года и использовалось лишь до августа того же года — разрушительная мощь установки была незначительной, ствол орудия приходилось часто заменять, а точности стрельбы хватало лишь для попадания снаряда в пределах города. Эффект применения орудия был скорее психологическим — обстрел из столь дальнобойного орудия сильно снижал боевой дух парижан, а наличие грандиозного по масштабам устройства воодушевляло немецкие войска.
Описание
Детальная информация касательно особенностей конструкции и возможностей орудия отсутствует, и большая часть имеющихся данных весьма приблизительна — неизвестно даже точное количество произведённых орудием выстрелов.
Орудие было изготовлено на заводах Круппа. Ствол калибром 210 мм был 28 м в длину (то есть более 130 калибров) и оснащался дополнительным 6-метровым гладкоствольным удлинением, устанавливаемым на его выходном конце. Орудийный комплекс весил 256 тонн и был смонтирован на специально разработанной для этих целей железнодорожной платформе. Масса снаряда — около 120 кг, порохового заряда — 200 кг, дальность выстрела — 130 км, начальная скорость снаряда — около 2000 м/с (≈ 5 ), максимальная высота траектории — до 45 км. Движение снаряда в стратосфере с высокой скоростью было одним из основных факторов уникальной дальнобойности орудия, благодаря значительному уменьшению сопротивления воздуха.
Поскольку морские артиллеристы обладали бóльшим опытом в использовании крупных орудий, управление пушкой было отдано в руки моряков. Орудийный расчёт составляли 80 моряков под командованием адмирала. Орудие было замаскировано в лесу, вокруг него были размещены несколько батарей меньшего калибра, создававших «шумовой фон» с целью дезинформировать противника и не дать ему возможность вычислить местоположение «Парижской пушки». Время полёта снаряда до цели составляло около трех минут.
Относительно тонкий ствол массой 138 т прогибался под собственной тяжестью, поэтому его поддерживала специальная тросовая система. После выстрела поперечные колебания ствола продолжались 2—3 минуты. Ресурс ствола составлял не более 65 выстрелов. Из-за высокой мощности заряда и начальной скорости снаряда каждый выстрел настолько изнашивал стенки канала ствола, что калибр орудия с каждым разом становился существенно больше. Поэтому к каждому стволу изготавливали комплект нумерованных снарядов, каждый из которых был несколько большего калибра, нежели предыдущий. Снаряды выстреливались в строгой последовательности, после израсходования комплекта производилась плановая замена ствола. Изношенные стволы рассверливали до бо́льших калибров (224 и 238 мм) и использовали снова. Давление в стволе и, соответственно, дальность выстрела при этом снижались.
Парижская пушка кайзера Вильгельма
Как и многие другие реализованные утопичные идеи, суперпушку ждала незавидная судьбы: немцы уничтожили все орудия и техническую документацию сразу после заключения мира, что автоматически перевело её в разряд легенд.
Трудное зарождение орудия «Колоссаль» началось в 1916 году, когда профессор Эберхардт пришел в конструкторский штаб завода Круппа с предложением создать пушку, стреляющую на 100 км. Теоретически выкладки профессора показывали, что бить по неприятелю следует 100-килограммовыми снарядами с начальной скоростью в 1600 м/с. Неприятное сопротивление воздуха предполагалось преодолевать, отправляя снаряд на высоты верхней границы стратосферы (около 40 км), где разреженность воздушной оболочки увеличивала дальность выстрела. Три четверти полета снаряда к цели должны были проходить как раз в стратосфере – для этого ствол орудия Эберхардт предлагал возвышать на угол не менее 500. Примечательно, что профессор в своем проекте учел даже поправку на вращение Земли, жизненно необходимую артиллеристам с учетом времени подлета снаряда к цели. Немецкая верхушка вместе с промышленниками Круппа поверили Эберхардту и установили ему 14 месяцев на изготовления пушки для уничтожения Парижа. Стоит сделать небольшое патриотическое отступление и указать на проект сверхдальнобойного орудия (более 100 км), предложенный русским военным инженером В. М. Трофимовым ещё в 1911 году, который, как это бывало не раз, отклонили.
Сверхдальнобойная пушка «Колоссаль». Источник: secrethistory.su
Практическим воплощением немецкой сверхдальнобойной занимался завод Круппа в Эссене (под началом директора Раузенберга) и в самом начале проекта выбор был сделан в пользу готовых стволов 35-см морских орудий, которые с незначительной доработкой должны были стать основой будущей Парижской пушки кайзера Вильгельма. Однако, пока проектировали прототип, к 1916 году немцы запланировали отойти на линию «Зигфрида» на удаление в 110 км от Парижа. Людендорф в итоге потребовал увеличить дальнобойность орудия сразу до 128 км. Конечно, 35-сантиметрового ствола для такой дальности совсем не хватало и «крупповцы» обратили взор на линкоровский калибр в 38 см. Столь мощные пушки под индексом SK L/45 изначально планировали для линейных кораблей типа Bayern, Sachsen и Wurtemberg. В полевом исполнении пушка получила имя Langer Max (Длинный Макс) и отличилась при обстреле Дюнкерка на рекордной дальности в 47,5 км. «Длинный Макс» стрелял снарядом массой в 213,5 кг с дульной скоростью 1040 м/с, что делало его отличной базой для будущего «Колоссаля». Раузенберг предполагал увеличить длину ствола и тем самым разогнать снаряд для Парижа до требуемых 1600 м/с, однако, встала проблема технологического плана. Станки Круппа в те времена были неспособны нарезать резьбу в стволах длиной более 18 м, поэтому на выручку пришел соединительный фланец. С его помощью к нарезному стволу «Длинного Макса» присоединяли гладкостенные насадки-удлинители двух размерностей – 3,6 и 12 метров. Такой суперствол в базовом варианте достигал 34 метров длины, из которых на казенник приходился 1 м, на зарядную камору 3 м, на нарезной ствол 18 м и остальное на инновационную насадку. Конечно, ствол под силой собственной тяжести искривлялся – это резко уменьшало шансы попасть во французскую столицу, поэтому разработали специальную тросовую систему поддержки наподобие моста. Очевидцы утверждали, что колебания ствола после каждого выстрела продолжались две-три минуты. За счет использования сменного лейнера (нарезной трубы, вставляемой в ствол крупнокалиберных артиллерийский орудий), сохраняющего пушку от запредельных давлений и температур, калибр «Колоссаля» составлял 21 см.
Одно из немногих «прижизненных» фото пушки. Источник: zonwar.ru
Первые выстрелы пушка совершила летом 1917 года в городе Маппен – снаряды полетели в сторону моря, но достигли только 90-километровой дальности. Инженеры определили причину в слабой обтюрации снаряда в гладкоствольной насадке и отправились в Эссен на доработку орудия. В итоге внедрили новые снаряды с 64 готовыми выступами на двух ведущих поясках, обеспечивающих хорошее ведение снаряда по нарезам. Проблему слабой обтюрации на гладкой части ствола решили конструкционной «изюминкой» ведущих поясков, которые, выходя из нарезной части, проворачивались под действием момента силы и запирали канал ствола. Каждый снаряд стоил очень недешево, поэтому немцы решили гарантировать его срабатывание по цели установкой сразу двух взрывателей – донного и диафрагменного. И, действительно, все снаряды из «Колоссаля», выпущенные по французской территории, взрывались, но некоторые сделали это не полностью. Старательно собранные крупные осколки позволили получить представление о конструкции снаряда суперпушки. Примечательно, что немцы учитывали степень износа лейнера «Колоссаля» и все снаряды имели разный калибр – от 21 см до 23,2 см. Также каждый из них имел свои порядковые номера и самые последние (и, соответственно, самые крупные) шли уже в рассверленный лейнер после 50-70 выстрелов.
21-см снаряд «Колоссаль» с готовыми выступами. Источник: Известия Российской Академии ракетных и артиллерийских наук
В связи с особенностями стрельбы из орудия, масса заряда была непостоянной: основная часть в 70 кг, заключенная в латунную гильзу; в картузе из шелка находилось 75 кг пороха средней части заряда и, наконец, передняя часть – именно её массу подбирали, исходя из конкретных условий. К примеру, в прохладный день дебютного обстрела Парижа в переднюю часть заряда отрядили сразу 50,5 кг, исходя из расчетов на более высокую плотность воздуха. Итого на каждый выстрел у артиллеристов уходило под 200 кг высокосортного пороха при массе снаряда в 104 кг. Порох был специальный марки RPC/12 и отличался относительно медленным горением, дабы повысить живучесть ствола.
Корпус снаряд с порядковым номером. Источник: Известия Российской Академии ракетных и артиллерийских наук
Приблизительные расчеты внешней баллистики «Колоссаль», проведенные в Российской Академии ракетных и артиллерийских наук, показывают, что максимальная высота полета снаряда составляла 37,4 км, на которую он забирался за 84,2 сек. При дульной скорости в 1600 м/с, дальнейший набор высоты шел с замедлением полета, однако, на нисходящей части траектории снаряд разгонялся до второй максимальной скорости в 910 м/с. Затем снова замедлялся от трения о плотные слои атмосферы и прилетал к французам под углом в 54,10 со скоростью 790 мс/с. Время от выстрела до падения снаряда составляло томительные 175 секунд.
Таблица стрельбы для 21-см снаряда. Источник: Известия Российской Академии ракетных и артиллерийских наук
Били немцы в Первую мировую войну по Парижу, установив «Колоссаль» на круговой рельсовый ход, позволяющий наводить пушку по азимуту. Общая масса установки переваливала за 750 тонн, а для бетонного основания лафета уходило свыше 100 тонн цемента, 200 тонн гравия и пару тонн арматуры. До обслуживания такого монстра «сухопутных» артиллеристов не допустили, а отрядили 60 комендоров морской и береговой артиллерии, имеющих опыт работы с подобными «игрушками». Расположили батареи пушек на трех точках – на удалении в 122, 100 и 80 км от Парижа. Первой громыхнула самая удаленная батарея, замаскированная в густом лесу у городка Laon, причем сделала это при поддержке звукомаскировочных пушек. Последние должны были стрелять синхронно с «Колоссалями» для введения в заблуждение французских звукометрических станций разведки. Немцы подошли к артиллерийскому налету на Париж очень основательно – агентурная сеть во французской столице отслеживала эффективность ударов, а воздушные бомбардировки города вообще прекратили ради чистоты эксперимента. Суперпушки кайзера стреляли по цели 44 дня с 23 марта 1918 года, выпустив 303 снаряда и убив 256 человек – менее одного парижанина на один 100-килограммовый кусок стали со взрывчаткой. Причем в черту города залетело всего-то 183 снаряда, остальные взорвались в окрестностях Парижа. Статистика была бы ещё менее оптимистичной, если бы 29 марта снаряд не попал в церковь St. Gervais, унеся на тот свет 88 человек и искалечив 68. Был от «Колоссаля» и определенный психологический эффект – несколько тысяч французов покинули город, не чувствуя себя защищенными от случайного прилета. Осознав всю бесполезность столь дорогих орудий, немцы вывезли их с оккупированной территории, демонтировали, а всю документацию уничтожили. Не известно, сделали они это от стыда или из соображений секретности, но спустя некоторое время концепция сверхдальнобойных пушек снова овладела мозгами немецких конструкторов. И реализовали они это на гораздо более масштабном уровне.
Обстрел Парижа
Первый выстрел по Парижу был совершен 21 марта 1918 года. Таинственные взрывы вызвали растерянность и панику среди парижан, так как происходили внезапно и по непонятным причинам. Тем не менее, разрушения в целом были не очень значительными — самым заметным эпизодом летнего обстрела было прямое попадание в церковь Сен-Жерве, где в этот момент шло богослужение — погибло более 60 человек. Всего было произведено, по разным данным, 320—370 выстрелов по Парижу, убивших 250 и ранивших 620 человек. Этому событию посвящена повесть Р. Роллана «Пьер и Люс» (англ.)русск.[1].
После начала наступления войск Антанты в августе 1918 «Парижская пушка» была эвакуирована в Германию и уничтожена во избежание захвата врагами. Сохранилась лишь небольшая часть деталей, которые впоследствии были найдены американцами поблизости от Шато-Тьерри.
Техника — молодёжи 1987-03, страница 41
jgp
Коллективный консультант: Центральный музей Вооруженных Сил СССР. Автор статьи — доктор технических наук, профессор В. Г. МАЛИКОВ. Художник — В. И. БАРЫШЕВ.
«ПАРИЖСКАЯ» ПУШКА
Ночь на 23 марта 1917 года прошла без воя сирен, возвещавших об очередном воздушном налете. Однако… «в 7 часов утра я услышал сильнейший, как мне показалось, разрыв бомбы, потрясший окна нашей квартиры на Кэ Бурбон,— вспоминал генерал-лей-тенант А. А. Игнатьев, в то время — военный атташе России во Франции.— Сирены молчали, и мы еще более были удивлены, когда ровно в 7 часов 15 минут раздался такой же удар, а в 7 часов 30 минут — третий, несколько более отдаленный. В это солнечное утро Париж замер от продолжавшихся и никому не понятных сильных разрывов каких-то неведомых бомб». То были снаряды, выпущенные из сверхдальнобойных германских орудий.
Замысел подвергнуть Париж артиллерийскому обстрелу, продемонстрировав тем самым свою военную мощь, и морально воздействовать на французов возник в кайзеровской ставке весной 1916 года. По инициативе генерала Э. Людендорфа было решено изготовить крупнокалиберную пушку, которая могла бы достать до Парижа из-за линии фронта, которая тогда была в 90 км от столицы Франции.
Разработку орудия поручили фирме Круппа, которая в 1914 году изготовила морское орудие, стрелявшее на 56 км.
20 км, а спустя 90 с выходил на вершину траектории — 40 км. Затем снаряд вновь входил в атмосферу и, разгоняясь, обрушивался на цель со скоростью 922 м/с. Весь полет на расстояние 150 км он проделывал за 176 с.
Первый снаряд упал на площади Республики. Всего по столице Франции немцы выпустили 367 снарядов, при этом треть их попала в пригороды. Погибло 256 парижан, 620 человек были ранены, но цели, поставленной Людендорфом, кайзеровское командование так и не достигло. Наоборот, в июле — августе 1918 года союзники предприняли наступательные операции, поставившие Германию на грань поражения.
Правда, из Парижа уехало несколько сот горожан. Поползли слухи о таинственной суперпушке «Большая Берта», названной так якобы в честь жены А. Круппа. Внесем ясность — «Большой (или «Толстой») Бертой» именовали короткоствольную, 420-мм осадную мортиру, которую германская армия использовала при осаде бельгийской крепости Льеж (см. «ТМ» № 2 за 1987 год). А по французской столице вели огонь три сверхдальнобойные 210-мм пушки «Колоссаль». После подписания перемирия с союзниками пуш-
Примечания
- В комментариях к русским переводам повести ошибочно указывается, что церковь была разрушена авиабомбой.
| Это заготовка статьи об артиллерии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| Конструкция |
|
| Уникальные именные орудия |
|
| Классификация | |
| |
[/td]
|
|
|
|
| Мортиры и миномёты | 7.58 cm leMW · 9.15 cm leichtes Minenwerfer System Lanz · 17 cm mMW · schwerer 24 cm Flügelminenwerfer «Iko» · 25 cm sMW · Albrecht mortar |
| Полевая, средняя и тяжёлая артиллерия | 7.7 cm FK 96 · 7.7 cm FK 96 n.A. · 7.7 cm FK 16 · 7.7 cm KiH · 10.5 cm FH 98/09 · 10,5 cm leFH 16 · 10 cm K 04 · 10 cm K 14 · 10 cm K 17 · 13.5 cm K 09 · 15 cm L/40 Feldkanone i.R. · 15 cm sFH 02 · 15 cm sFH 13 · 15 cm Kanone 16 · 17 cm SK L/40 i.R.L. |
| Сверхтяжёлая и осадная артиллерия | 21 cm Mrs.10 · 21 cm Mrs.16 · «Парижская пушка» · 28 cm Haubitze L/12 · 38 cm Langer Max · 42 cm Gamma Mörser · «Большая Берта» |
| Ж.-д. артиллерия | 15 cm SK «Nathan» · 17 cm SK L/40 «Samuel» · 21 cm SK «Peter Adalbert» · 24 cm SK L/30 «Theodor Otto» · 24 cm SK L/40 «Theodor Karl» · 28 cm SK L/40 «Bruno» · 28 cm K L/40 «Kurfürst» · 38 cm SK L/45 «Max» |
Отрывок, характеризующий Парижская пушка
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась. Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела. – Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены. Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками. – Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…] – Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать. Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате. Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал. – Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что? – Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала: – Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад? – Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее. Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать. – Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте… Князь Андрей остановил его за руку. – Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер. – Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез. – Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено. Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом. – Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб. – Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку. Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой. – Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери. Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить: – Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!… Он энергически махнул рукой. Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга. – Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя. Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения. – Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
