С. И. Титушкин. АРТИЛЛЕРИЯ РУССКОГО ФЛОТА в 1877-1904 гг

Технологии

Главным нововведением в производстве артиллерийских орудий стал переход от разовой неразъемной модели к многоразовой разъемной. Вместо деревянных моделей для отливок начали применять латунные и чугунные. Старый способ отливки пушек (когда пушку отливали целиком вместе с каналом ствола) заменяется новым, при котором орудия отливаются в виде сплошной болванки, а затем в ней высверливается канал ствола. В результате применения сверления канал ствола получался очень ровным, его поверхность оказалась чистой (то есть без шероховатостей, наплывов и провалов, характерных для литой поверхности). Такой метод получил название «глухого» и сохранялся до конца XIX века.

Способ сверления канала ствола тоже претерпевал весьма важные изменения. Старые вертикально-сверлильные станки (раньше станки их называли «машинами») заменялись горизонтально-сверлильными. В чем тут выгода? Дело в том, что при вертикальном положении рассверливаемого ствола сверло находилось все время под значительным давлением оседающего на него ствола и очень часто ломалось, заготовка с обломком сверла при этом обычно оказывалась испорченной и выбраковывалась, а это немалые деньги. При горизонтальном же расположении ствола он надежно крепился на специальных салазках, а сверло, не испытывая более излишних нагрузок, позволяло оперировать режимами механообработки в широком диапазоне, что значительно улучшало качество обработки.

Позже сверлильную машину еще усовершенствовали. Теперь сверло уже не вставляли в гнездо вала водяного колеса, а крепили на специальной тележке, надвигающейся на вращаемый водяным колесом или паровой машиной ствол по направляющим рельсам.

Сложной была обработка орудийных цапф (выступов ствола, которыми орудие крепится к лафету). Ранее их обрабатывали вручную, на что уходило до 5-6 дней. Первые машины для обточки цапф, действовавшие от водяного колеса, появились во второй половине XVIII века. За сутки на такой машине обрабатывали до 5 орудийных стволов. Позже вместо водяного движителя были применены паровые машины.

Надо сказать, что уже в первой половине XVIII века в Европе начинают все большее развитие получать именно паровые машины. Особенно бурно этот процесс шел в Англии, технологически значительно опережавшей все прочие государства в мире. Здесь водяное колесо заметно сдало свои позиции, хотя им еще пользовались на предприятиях, расположенным по берегам рек, как дармовым источником энергии (для паровой машины нужны были дрова или уголь, причем в значительных количествах).

Из чего же делали артиллерийские орудия? Небольшую часть пушек делали из чугуна, но эти орудия были тяжелы, поскольку чугун – металл хрупкий и чувствительный к ошибкам при отливке, поэтому приходилось делать толстые стенки ствола с запасом, дабы снизить риск его разрыва при выстреле. Основную массу орудий делали из бронзы. Бронза прекрасно лилась (т. е. хорошо затекала в формы, равномерно остывала без сильных усадок, образования раковин и иных скрытых дефектов), а, кроме того, она замечательно подходила для механообработки и, по сравнению с чугуном, была менее подвержена риску разрыва. Бронзовые пушки были меньшей массы, нежели чугунные. Но, тем не менее, на практике ресурс бронзовых орудий был невысок: из-за накапливавшихся усталостных изменений в металле орудия разрывались на 500-600-м выстреле. С этим приходилось мириться, поскольку иных материалов, пригодных для изготовления орудий, в то время не было.

Кстати, бронза как сплав меди и олова для пушек несколько отличался от той бронзы, из которой делали холодное оружие или бытовые предметы, этот сплав назывался «артиллерийской бронзой» или «артиллерийским металлом» и состоял из 89-92% меди и 8-11% олова (чем больше калибр орудия, тем меньше олова).

Иной читатель спросит — а как же железо, сталь? Да, сталь хоть и была известна, но пушек из нее делать еще не умели. Основная проблема была в очень высокой прочности стали, что вызывало большие трудности для ее механообработки. Поэтому вплоть до второй половины XIX века, когда появились первые стальные пушки системы Армстронга, все пушки делались из бронзы и чугуна.

Справедливости ради надо сказать, что попытки создать стальную пушку все же предпринимались. Например, в России такая пушка была создана инженером Яковом Зотиным на Нижнеисетском заводе, единственном в то время в России предприятии, где было организовано производство стали. Зотин организовал работы по отковке орудия, используя для этого молотовые горны и водяные молоты «со стальной наваркою». Для сверловки канала ствола использовался вертикально-сверлильный станок, а для обработки наружной поверхности ствола — токарный. К маю 1812 года пушка была готова. Это было стале-слоистое нарезное 3-фунтовое орудие. Но артиллерийский приемщик отказался его принять как «не предусмотренное высочайшей инструкцией». В сентябре того же года было готово второе орудие, изготовленное на этот раз в точном соответствии с инструкцией — оно было гладкоствольным. Орудие, по отзыву приемщика, было «ковкою весьма хорошо, может выдержать и ночное действие». Орудие было принято и отправлено в Петербург, где получило высокую оценку. Особенно Артиллерийский департамент поразило то, что орудие обходилось очень дешево. Но принимать его на вооружение не поспешили. Более того, в 1824 году А. А. Аракчеев «лично изъяснил его императорскому величеству, что железные пушки никогда не смогут быть столь удобны к действовию и в изготовлении, как медные».

В этом месте многие учебники по русской истории с горечью сообщают, что «использование стальных орудий в русской артиллерии было задержано на 30 лет». А мы давайте попробуем не осуждать «глупых» чиновников во главе со «сумасбродным» Аракчеевым, как его те же учебники имеют обыкновение припечатывать, а понять, почему отказались от, казалось бы, такой перспективной артсистемы?

В этом был резон: изготовить одно нарезное орудие было куда проще, чем наладить массовый выпуск не только нарезных пушек, но и совершенно новых боеприпасов к ним. Ведь старые боеприпасы от гладкоствольной артиллерии совершенно не подходили для стрельбы из нарезного орудия. Если кто-то думает «да чего там, взяли, да и перешли от круглых ядер на обычные снаряды», то глубоко ошибается. Баллистика – это целая наука. Как заставить снаряд лететь не просто по заданной траектории, но еще и определенным образом направленным? Ядро круглое и нам все равно каким боком оно летит: у него все бока одинаковые. Веретенообразный снаряд имеет иную форму и должен лететь именно носом вперед, а не боком и не донцем. Если орудие нарезное, то снаряд в полете крутится. Как заставить его нос при этом не описывать конус из-за плохой симметрии? Какой длины надо делать снаряд? Какой формы он должен быть? Как обеспечить хорошее прилегание снаряда к стенкам канала ствола и в то же время чтобы его там не заклинивало при малейшем перекосе?

Это сегодня у нас есть все ответы, а тогда это еще только предстояло придумать, испытать, натолкнуться на массу проблем, решить эти проблемы, натолкнуться на следующие проблемы, решить и их, и только после этого приступать к перевооружению армии. И что же? Заниматься всем этим в условиях уже шедшей крупной войны с Наполеоном и при явной угрозе вторжения наполеоновской армии в Россию? Так что зря наши учебники занимаются поиском дураков, мол, предки наши были болванами и не понимали очевидных преимуществ. Не были они болванами, а, в отличие от нас, видели и понимали еще много такого, что мы сегодня упускаем из виду, или просто не знаем.

Русская артиллерия во второй половине XIX века

Русская артиллерия во второй половине XIX века

Артиллерийские орудия времен Севастопольской обороны были последним словом техники гладкоствольной артиллерии. В 60–х годах XIX столетия стали входить в употребление нарезные орудия, заряжавшиеся с казенной части. .

Мы уже рассказывали, что первое нарезное орудие с затвором появилось на Руси в XVII веке, но при низкой технике того времени нельзя было освоить массового производства таких орудий: поэтому продолжалось производство гладкоствольных орудий, заряжавшихся с дула.

Только в середине XIX века на заводах, оборудованных специальными станками и машинами, было налажено массовое изготовление нарезных орудий с затворами.

Но удалось это не сразу: сначала научились изготовлять нарезные ружья. Пули этих ружей летели дальше, чем пули картечи, которая была главным снарядом гладкоствольной артиллерии. Огонь пехоты стал выводить из строя значительно больше людей, чем огонь артиллерии; пехотинцы могли теперь .с безопасного расстояния спокойно расстреливать артиллеристов. Отчасти это происходило уже во время Крымской войны 1853–1856 годов.

Конструкторы стали усиленно работать над созданием нарезных орудий и снарядов к ним. Много было проделано опытов, пока удалось наладить массовое производство таких орудий и снарядов.

Особенно быстро стала развиваться металлургическая промышленность с середины XIX века. Ее развитию много способствовали труды «отца металлографии» Дмитрия Константиновича Чернова, русского ученого с мировой известностью. Он исследовал структурные изменения стали при ее нагреве и охлаждении и на основе этих исследований создал теорию термической обработки стали (ее закалки, отпуска и отжига). Только применение новых способов обработки стали на русских заводах помогло избавиться от частых разрывов орудийных стволов при стрельбе, причин которых никто до Чернова не умел правильно объяснить. Теорию Чернова позаимствовали металлургические заводы и всех других стран.

Рие. 25. Д. К. Чернов

В результате работ Чернова появилась сталь особо прочных сортов: она шла на броню боевых кораблей, на оборонительные сухопутные сооружения. Пробить такую броню можно было только артиллерийскими снарядами большого веса при очень большой окончательной скорости.

Орудийные заводы сконструировали мощные дальнобойные орудия и приступили к их производству. Чтобы охарактеризовать прогресс орудийной техники за 50 лет, достаточно привести несколько цифр. В 1840 году самая большая пушка весила 5 тонн и стреляла снарядами в 28 килограммов весом при 8–килограммовом заряде пороха. А в 1890 году самое тяжелое орудие весило 110 тонн, стреляло снарядами в 720 килограммов весом при 340–килограммовом заряде пороха; начальная скорость снаряда достигла 600 метров в секунду.

Основанием для создания могущественной артиллерии в России и за границей послужила выдающаяся работа русского ученого А. В. Гадолина «Теория орудий, скрепленных обручами», написанная в 1861–1862 годах и заслужившая большую Михайловскую премию.

Большая и малая Михайловские премии присуждались ежегодно конференцией Михайловской артиллерийской академии за особо ценные работы русских ученых в области артиллерии и пороходелия. Михайловская артиллерийская академия была центром научной мысли в этих областях, и почти все выдающиеся русские артиллеристы и пороховщики вышли из ее стен.

Профессором Михайловской артиллерийской академии был и генерал А. В. Гадолин (1828–1890 годы), экстраординарный член Российской Академии наук и почетный член многих русских и заграничных научных обществ и учреждений.

Рис. 26. А. В. Гадолин

Сделанные по способу

А. В. Гадолина стволы орудий выходили особенно прочными: на одну стальную трубу нагоняли в горячем виде другую стальную трубу – «кожух». Остывая, кожух сжимал внутреннюю трубу, и ствол получался исключительно выносливым.

Однако огромные пушки, созданные по теории А. В: Гадолина, еще не давали такого эффекта, какого от них ожидали; причиной была слабость черного пороха, который не мог сообщить достаточно большую начальную скорость тяжелым снарядам. Выход из положения нашел сам А. В. Гадолин в содружестве с другим выдающимся русским артиллеристом Николаем Владимировичем Маиевским.

Генерал от артиллерии Н. В. Маиевский (1823–1892 годы), профессор баллистики Михайловской артиллерийской академии, прославился своим трудом «Курс внешней баллистики», также отмеченным большой Михайловской премией. Работа Н. В. Маиевского далеко превосходила’ все аналогичные труды; ею воспользовались ученые зарубежных стран,, на ее основе создавались учебники для иностранных военных академий.

Научная мысль Н. В. Маиевского и А. В. Гадолина не ограничивалась областью артиллерии; оба они были выдающимися химиками–пороховщиками. А. В. Гадолин и Н. В. Маиевский изобрели новый вид пороха, обладавший большой силой действия, дававший меньше дыма при выстреле – это был так называемый бурый или шоколадный призматический порох. Зерна этого пороха изготовлялись в виде шестигранных призм. Каждая призма имела семь сквозных каналов. Значение такой формы зерен пороха вы поймете, прочитав главу четвертую.

В конце XIX века шоколадный призматический порох являлся последним словом науки пороходелия, и это слово было произнесено в России.

Зерна пороха с семью каналами находят самое широкое применение и в наши дни. Таким образом, изобретение Гадолина и Маиевского имеет большое значение и для нашего времени.

Вот что писал известный русский ученый Николай Александрович Забудский в «Артиллерийском журнале» в июле 1885 года:

«Иностранные специалисты считают, что России обязана Европа введением призматического пороха. У нас он был испытан много раньше, чем где–либо. Заслуга разработки этого вопроса принадлежит русским артиллеристам, в особенности генералам Гадолину и Маиевскому. В России стали впервые изготовлять порох для больших орудий в виде правильных призматических лепешек с семью отверстиями на прессе системы профессора Вышнеградского. Другие государства последовали нашему примеру. Пруссия обратилась к фабрикации такого же пороха, как наш. Бельгия в 1867 году и потом Англия приняли формованный цилиндрический порох с небольшим центральным несквозным углублением».

Рис, 27. Н. В. Маиевский

Генерал Яфимович, крупный специалист порохового дела, ввел выработку бурого призматического пороха на Охтенском пороховом заводе. Охтенский пороховой завод (в Петербурге) первый в мире начал фабричное производство призматического пороха.

Благодаря, трудам Д. К. Чернова, Н. В. Маиевского и А. В. Гадолина русская артиллерия первая в мире получила скрепленные брудия, которые могли стрелять вдвое дальше, чем старые нескрепленные, и заслуженно были названы дальнобойными. В 1877 году началось перевооружение русской артиллерии скрепленными орудиями. Способ скрепления орудий очень быстро переняли у русских западноевропейские конструкторы.

Производство стальных орудий в России наладил талантливый инженер П. М. Обухов. Стальные орудия высокого качества изготовлялись в Петербурге – на Обуховском заводе, где впервые была применена теория Д. К. Чернова, – а также в Перми на Мотовилихинском заводе. Русские орудия отличались исключительной долговечностью; они служили в армии по 40–50 лет и к концу такого огромного срока все еще наделено действовали. Так, например, наряду с новыми орудиями во время первой мировой войны (1914–1918 годы) в русской армии с успехом были использованы пушки производства 1877 года!

В одно время с А. В. Гадолиным и Н. В. Маиевским работал над усовершенствованием артиллерийских .орудий талантливый изобретатель Владимир Степанович Барановский. На двадцать лет раньше, чем этого сумели добиться западноевропейские конструкторы, он создал такое орудие, лафет которого остается на месте после выстрела; у такого орудия отдача заставляет откатываться только ствол, который вслед за этим сам возвращается на свое место. Такое орудие не надо накатывать на место во время стрельбы; поэтому оно может стрелять значительно быстрее старых орудий, которые после каждого выстрела откатывались назад на 4–б метров. Такие орудия, у которых после выстрела лафет остается на месте, а откатывается назад только ствол (да и тот сам возвращается на место), называются скорострельными.

В наши дни в артиллерии все орудия скорострельные; а 75 лет тому назад такое орудие было невиданной новинкой, мечтой артиллеристов. И эту мечту осуществил В. С. Барановский, который в 1872 году создал первую в мире скорострельную полевую пушку, а через три года закончил конструирование скорострельной горной пушки. Горная пушка Барановского разбиралась на несколько частей для перевозки по горам на вьюках.

Рис. 28. В. С. Барановский

Для своей скорострельной пушки В. С. Барановский создал также быстродействующий поршневой затвор. Сущность устройства затвора Барановского остается неизменной и в современных поршневых затворах.

В. С. Барановский первым предложил применять унитарный патрон для заряжания орудия. В таком патроне снаряд и заряд соединены в одно целое при помощи гильзы, поэтому заряжание орудия стало намного удобнее и быстрее. Сочетание противооткатных устройств, гильзового заряжания и быстродействующего орудийного затвора сделало пушку Барановского действительно скорострельной.

Труды В. С. Барановского много сулили русской артиллерии. Но талантливый изобретатель погиб в 1879 году от несчастного случая во время одного из опытов; его смерть приостановила работу над скорострельными орудиями, и их сумели ввести только через два десятка лет…

Когда скрепленное скорострельное орудие было принято на вооружение, могущество артиллерийского огня резко возросло. Этому способствовало также и то, что в 1886 году был изобретен бездымный поpox. Он втрое сильнее старого – дымного, которым артиллерия стреляла более 500 лет; но есть у бездымного пороха еще одно замечательное свойство: он избавил поля сражений от огромного количества дыма.

С введением бездымного пороха облако дыма перестало закрывать от стреляющего цель и мепгать ему правильно прицеливаться. Стреляющему не требовалось больше долго ожидать, пока рассеется дым, чтобы произвести следующий выстрел. А это в свою очередь способствовало увеличению скорострельности орудий и винтовок.

В конце XIX века произошло еще одно важное событие в истории развития артиллерии: вместо дымного пороха стали наполнять артиллерийские снаряды новыми сильно взрывчатыми веществами, – сначала пироксилином, потом мелинитом и, наконец, тротилом. От этого возросла в несколько раз сила артиллерийских снарядов, они стали причинять огромные разрушения.

В истории изобретения бездымных порохов и их введения в артиллерию русские ученые сыграли выдающуюся роль. Во многих вопросах им принадлежит первенство, которое долгие годы несправедливо приписывалось иностранным изобретателям.

Об исключительно важной роли русских ученых в развитии порохового дела мы расскажем во второй главе этой книги.

Пушки

Процесс изготовления артиллерийского орудия включал в себя формовку, отливку, сверление канала ствола, наружную обточку и окончательную ручную отделку. Получая наряд на орудия, завод получал и их чертежи, а также лекала. По этим чертежам изготовлялись модели орудий. Обычно модель состояла из двух продольных частей, изготовленных из дерева, разделявших орудия как бы на две половины.

Формовка производилась в чугунных опоках, соединявшихся между собою с помощью болтов. В качестве формовочного материала употреблялся обычный речной песок, смешанный с шерстью. После набивки опок модель вынимали, давали формам просохнуть и смазывали их специальными чернилами, состоявшими из сажи, огнестойкой глины и воды. На формовке орудия в зависимости от его величины было занято от 5 до 9 человек. Процесс продолжался 12 часов. Готовые формы отправляли в сушилку на двое суток, затем снова смазывали чернилами.

Обе половины опоки соединяли болтами. С помощью специальною крана форма опускалась в литейный чан, где с помощью отвеса ее приводили в строго вертикальное положение, на что уходило до 6 часов. От печи проводилась борозда к резервуару, сложенному из кирпича и обмазанному внутри глиной. От резервуара к литейному чану проводился желоб из листового железа, в конце которого имелась воронка, установленная перпендикулярно середине орудия. В места соединения борозды с резервуаром и резервуара с желобом и воронкой устанавливались железные заслонки для регулирования притока бронзы. Во время заполнения формы рабочие наблюдали, чтобы металл лился тихо, непрерывной струей и не касался стен формы. По наполнению формы бронзой ее оставляли остывать 12-20 часов, в зависимости от величины орудия. Затем разнимали части опок и, обмотав орудие канатом, поднимали его наверх, отбивали формовой песок и отвозили на заводскую площадь, где давали окончательно остынуть.

Остывшее орудие поступало в сверлильный цех, где на специальном станке сначала отрезался литник, а затем сверлился канал ствола и производилась его наружная обточка. Сверление пушек производилось тремя сверлами: проходным и калиберным, делавшими 4-6 оборотов в минуту, и гладильным, делавшим 2 оборота в минуту. В мортирах кроме того еще несколькими сверлами высверливалась камора для порохового заряда. Со второго сверления начиналась одновременная обточка ствола снаружи. Цапфы (выступы, которыми ствол крепился к лафету) обрабатывались, как я уже сказал, на особом обточном станке. Поверхность ствола между цапфами обрабатывалась вручную. После этого сверлился запал.

Все эти операции занимали 3-4 дня. Затем орудие испытывалось боевым и усиленным выстрелами, а также «водяной пробой», для чего ствол ставили вертикально жерлом вверх и, налив в него воду, оставляли под грузом на 6 часов. Если после этого наружная поверхность орудия была влажной, значит, в нем имелись микроскопические трещины и оно браковалось. Принятое орудие клеймилось и отправлялось на склад.

С. И. Титушкин. АРТИЛЛЕРИЯ РУССКОГО ФЛОТА в 1877-1904 гг

Главная » Литература по истории флота » С. И. Титушкин. АРТИЛЛЕРИЯ РУССКОГО ФЛОТА в 1877-1904 гг

Литература по истории флотаРеальная историяСпорная история ближайшего прошлого

Aley 04.08.2019 4049

15

в Избранноев Избранномиз Избранного 11

Несмотря на подавляющее превосходство в броненосцах на Черном море в войне 1877–1878 гг., турецкое командование так и не решилось пойти на риск и направить свои корабли к мелководным побережьям, надежно защищенным поповками [1]. Высокие качества русской артиллерии прояви­лись в таких ярких боевых эпизодах, как успешный бой 11 июля 1877 г. вооруженного парохода «Веста» с турецким броненосцем «Фетхи Буленд» у Босфора или потопление береговыми батареями турецкого монитора «Лютфи-Джелиль» 29 апреля следующего года на Дунае у Браилова. Успех «Весты» объяснялся наличием приборов управления артогнем системы А. П. Давыдова; ее боевые качества, героизм экипажа позволили пяти 6-дюймовым полевым мортирам отразить атаку закованного в броню корабля, вооруженного 9-дюймовыми пушками.

Успехи в создании мощной русской нарезной корабельной артиллерии не позволяли, тем не менее, останавливаться на достигнутом, так как в 70-е годы XIX в. толщина броневых плит кораблей начинает стремительно увеличиваться. Если первые броненосцы (1860 г.) защищались 100-120-мм железной броней, то к концу 70-х годов ее толщина достигала 600 мм. Даже 12-дюймовые (305-мм) пушки с 300-кг снарядами, имевшими начальную скорость 450 м/с, оказывались бессильными против столь мощной защиты. Английский, итальянский и французский флоты искали выход из создавшегося положения в резком увеличении калибров, а, следовательно, и самих орудий, достигших чудовищных размеров; примером могут служить 110-тонные 17,75-дюймовые (450-мм) пушки Армстронга [1], однако целый ряд трагических происшествий и большие трудности в использовании на кораблях заставили искать другие пути совершенствования. Английской фирме Армстронга, затем прусской — Круппа, удалось достичь в 1878 г. значительного увеличения начальных скоростей снарядов благодаря повышению прочности стволов, применению нарезов прогрессивной крутизны, снарядов с медными ведущими поясками (мягкая свинцовая оболочка не выдерживала возросшие угловые скорости) и мощных зарядов. Возникла возможность создать гораздо более эффективные пушки уже существовавших калибров, чему способствовало и производство новых сортов дымного пороха — в конце 70-х годов плотность черного возросла с 1,61–1,66 до 1,75, а в начале 80-х появился и бурый призматический плотностью 1,85–1,87 [2].

Таким образом, сгорание заряда становилось более медленным и пра­вильным, что позволило значительно снизить предельное давление в канале ствола, удлиняя который, можно было повышать начальную скорость снаряда. Морское министерство не оставалось безучастным наблюдателем — в 1877 г. у фирмы Крупна приобрели первые 11-дюймовые (279-мм) орудия новой конструкции [3], особенность которых по сравнению с такими же пушками образца 1867 г. состояла в следующем: большая на два калибра длина, нарезы с ходом 45 калибров вместо 70, медный ведущий поясок вместо мягкой свинцо­вой оболочки снарядов, заряд весом 60 кг вместо 41, 225-кг снаряд вместо 213, начальная скорость 460 м/с вместо 410.

В том же году сразу после завер­шения испытаний Обуховский сталели­тейный завод получил заказ на произ­водство морской и крепостной артил­лерии. Менее чем через год Морское министерство организовало широко по­ставленные опыты для отработки кон­струкции пушек нового поколения, впо­следствии названного «системой даль­нобойных орудий образца 1877 г.»; про­тотипом послужили 152-мм пушки, как наивыгоднейшие по размерам [3]. По­лученные результаты позволили гене­рал-лейте­нан­ту Р. В. Мусселиусу скон­струировать новый образец длиной 28 калибров с нарезами прогрес­сивной кру­тизны (шаг менялся от каморы к дуль­ному срезу, от 70 до 25 калибров) и тяжелым снарядом длиной 4 калибра (вместо прежних 2,4) весом 51,2 кг (вместо 38), которому сообщалась начальная скорость 470 м/с (вместо 440). В 1880 г. обуховцы изготовили свое первое 12-дюймовое (305-мм) орудие длиной 30 калибров [3], но испытания затянулись до 1883 г., причем после 84-го выстрела обнаружились тре­щины в зарядной каморе. Тогда же завод получил заказ и на первые 9-дюй­мовые дальнобойные пушки (длина 30 калибров) конструкции Р. В. Мусселиуса. Ряд сложных технических проблем, вскрытых во время многочисленных опытов, а также низкая живучесть ство­лов уже поступавших на корабли 11-дюймовых пушек новой конструкции, заставили Морское министерство со­здать в 1884 г. авторитетную «Особую комиссию» артиллерийских специ­алистов под председательством главного инспек­тора морской артиллерии генерал-лейтенанта Ф. В. Пестича [4].

Фундаментальные исследования в области теории скрепления орудий, про­веденные членом комиссии генерал-лейтенантом Н. В. Калакуцким, позволили впервые сформулировать ряд важных требований по технологии изготовления и конструкции орудий нового образца, а также модер­ни­зации и совершенствованию материальной базы основного предприятия-изготовителя — Обухов­ского сталелитейного завода. Одновременно член артиллерийского отделения МТК штабс-капитан А. Ф. Бринк раз­работал чертежи 12-дюймового орудия длиной 30 калибров; 8-дюймового—30 и 35; 6-дюймового — 35 [3]; все они выдерживали предельные на­грузки на 20% больше, чем существо­вавшие аналогичных калибров (до 5800 кг/см2). В 6-дюймовой (152-мм) пушке для ускорения заря­жания впер­вые в отечественной практике для ору­дий среднего калибра был применен поршневой затвор’ французской систе­мы Трёль-де-Болье с обтюратором де-Баяжа. (Ранее поршневые затворы исполь­зовались лишь в отечественных десант­ных скорострельных 2,5-дюймовых пуш­ках системы А. А. Барановского, при­нятых на вооружение флота в 1877 г. [3].) Испытания 1090 выстре­лами состо­ялись на Охтинском полигоне в 1885—1887 гг., причем начальная ско­рость достигла 610 м/с. В ноябре 1886 г. там же успешно прошла испытания пер­вая из предназначавшихся для крейсера «Адмирал Нахимов» 8-дюймовая пуш­ка длиной 35 калибров, обеспечившая снаряду весом 87,8 кг начальные ско­рости до 700 м/с [4]. В те годы Обуховский завод изготовил восемнадцать 12-дюймовых орудий длиной 30 калибров для черноморских броненосцев: «Екатерина II», «Синоп» и «Чесма». Срочный и ответственный заказ, вклю­чая полигонные испытания, обуховцы успешно выполнили уже в 1889 г. [3]. Новые 9-дюймовые пушки длиной 35 калибров, спроектированные А. Ф. Бринком в 1886 г., завод освоил всего за два года, после чего они поступили на вооружение броненосцев «Николай I» и «Александр II».

К 1885–1890 гг. относится инициа­тивная разработка инженерами-обуховцами весьма совершенной для того вре­мени конструкции 6-дюймовых пушек длиной 35 калибров, скрепленных про­волокой (стальная лента 6,6×1,3 мм, навивавшаяся в холодном состоянии) по английской системе Лонгриджа; это по­зволило на 20% сократить вес и сни­зить стоимость изготовления стволов по сравнению с системой скрепления коль­цами и цилиндрами. Большие заслуги в проектировании и налаживании произ­водства этого и целого ряда других об­разцов артвооружения, решения ряда сложных инженерно-технических и организационных задач принадлежали вид­ному специалисту отечественной артил­лерийской техники контр-адмиралу А. А. Колокольцову, свыше 30 лет (по 1894 г.) бессменно возглавлявшему Обуховский завод [3]. Проволочные 6-дюй­мовые орудия входили в состав вооружения броненосцев «Николай I», «Наварин», «Георгий Победоносец», кано­нерских лодок «Гремящий» и «Отваж­ный». Препятствием к дальнейшему со­вершенствованию такой технологии в русской морской артиллерии послужила недостаточная продольная прочность стволов, длина которых непрерывно воз­растала [4].

Для изучения достижений зарубеж­ной техники Морское министерство за­казало в апреле 1886 г. фирме Круппа шесть 12-дюймовых пушек длиной 35 калибров; по условиям контракта тяжелому 455-кг снаряду гарантировалась начальная скорость до 610 м/с при пре­дельном давлении в канале ствола не свыше 3000 кг/см². Полностью выпол­нить эти условия фирме так и не уда­лось — прини­мавшие орудия в Пруссии А. А. Колокольцов и Н. В. Калакуцкий предъявили в ходе полигонных испы­таний целый ряд серьезнейших замеча­ний: расширения зарядных камор, силь­ные выгорания каналов стволов, превы­шение контрактного предельного давле­ния для достижения начальной ско­рости 610 м/с. С опозданием на год подрядчик доставил орудия в Севастополь, но лишь одно из них некоторое время использовалось на броненосце «Чесма». Этим и закончились крупповские поставки артиллерии для русского флота [3]. Уже в 1888 г. Обуховский завод наладил выпуск 12-дюймовых пу­шек длиной 35 калибров, первая же из которых прошла испытания в 1891 г. и продемонстрировала высокие баллисти­ческие качества — начальная скорость 331,7-кг снаряда превысила 640 м/с при предельном давлении 2300 кг/см². Ар­тиллерией такого образца вооружили эскадренные броненосцы «Чесма», «Георгий Победоносец» и «Наварин».

Вместо железной еще в 1884 г. ко­раблестроители начали применять сталежелезную броню, на 25% обладавшую более высокой сопротивляемостью снарядам; в течение 1890—1896 гг., прочность плит возросла еще на 15–40%, так как появились стальная, сталеникелевая броня и, наконец, цементи­рованные сорта, так называемые гарвеированная и круппированная [2]. Воз­никла необ­хо­ди­мость в повышении на­чальных скоростей снарядов до 700–900 м/с, причем положи­тель­ное решение такой задачи зависело лишь от созда­ния нового типа пороха — бездымного пиро­ксилино­вого; изобрел его в 1887 г. известный французский химик Вьель, который по вполне понятным причинам держал все в секрете. Тем не менее, уже через пять лет научно-техническая лабо­ратория Морского министерства под руководством профессоров Д. И. Менделеева и И. М. Чельцова разрабо­тала способ массового производства высококачественного бездымного поро­ха, так называемого пироколлодия [2], что позволяло резко повысить балли­стические качества морских орудий. Одновременно специалисты артиллерийско­го отделения МТК и Обуховского заво­да проводили работы по конструирова­нию нового 12-дюймового орудия, оп­тимальную длину которого определили в 45 калибров, однако несовершенство технологического оборудования, не позво­лив­шее обрабатывать такие стволы, заставило сократить длину на пять ка­либров [3].

В 1895 г. новый образец поступил на Охтинский полигон. Меньший на 13 т вес и 50 кг/см² предель­ное давление, бóльшая на 150 м/с начальная ско­рость при том же снаряде и надежный, в несколько раз ускоривший заряжание поршневой затвор — все это выгодно от­личало новое орудие от прежнего 12-дюймового длиной 35 калибров [4]. Броненосцы от «Полтавы» (1896 г.) и до «Андрея Первозванного» (1912 г.) получили на вооружение 12-дюймовую артиллерию именно такой модели. Для броненосцев типов «Адмирал Ушаков>, «Победа» и «Ростислав» А. Ф. Бринк спроектировал 10-дюймовую пушку (длина ствола 45 калибров), вес кото­рой не превышал 27 т — всего на 18% больше, чем у 9-дюймовой длиной 35 калибров [4].

Широкое внедрение на зарубежных кораблях скорострельных орудий сред­него калибра послужило причиной ко­мандировки за границу (1891 г.) комис­сии под председательством старшего артил­ле­риста Николаевского порта под­полковника Л. И. Саноцкого; изучив артиллерийские системы Армстронга, Гочкиса, Грюзона и Канэ, русские спе­циалисты остановились на последней из них и рекомендовали принять на вооружение [4]. Благодаря применению поршневого затвора ориги­наль­ной кон­струкции (закрывавшегося и открывав­шегося в один прием), унитарного или раздельно-гильзового заряжания, инже­неру французской Густаву Канэ удалось добиться повы­шения скорострельности впятеро-вше­стеро по сравнению с такими же пуш­ками прежних систем. Во многом ска­залось и применение бездымного поро­ха, так как отпала необходимость банения канала ствола после каждого вы­стрела. Из Франции срочно доставили чертежи, и Обухов­ский завод немедлен­но начал изготовление 6-дюймовых, 120- и 75-мм скорострельных орудий длиной соответственно 45, 45 и 50 ка­либров. Вскоре по их образцу полков­ник А. Ф. Бринк сконст­ру­ировал 8-дюй­мовую скорострельную пушку длиной 45 калибров, предназначавшуюся в первую очередь для броненосных крей­серов «Россия» и «Громобой» [3, 4].

За восемь лет (1879–1887 гг.) на вооружение флота приняли пятиствольные револьверные и одно­ствольные ско­рострельные 47- и 37-мм пушки , предназначавшиеся для отра­жения атак миноносцев, а в 1886 г. их производство освоили Тульский оружей­ный и Обуховский стале­литейный за­воды [4]. Обуховцы, кроме того, в 1900 г. начали выпускать скорострель­ные 37-мм автоматы X. Максима (250 выстрелов в минуту) по лицензии английской [3].

Значительный рост толщины желез­ной брони к 1880 г. привел к тому, что бронебойные снаряды прежних образ­цов (из литой стали и закаленного чу­гуна) оказались уже недостаточно эф­фективны; с этого года для всех орудий от 6- и до 12-дюймовых приняли вза­мен прежних коротких снарядов (дли­на 2,1–2,5 калибра) гораздо более длинные (3,5–4,1) и, следовательно, значительно более тяжелые; цель ставилась следующая: уменьшить потери скорости при стрельбе на дальнюю дистан­цию и, главное, увеличить удельную ударную нагрузку снаряда на броню в момент ее пробивания. Естественно, что тяже­лые снаряды могли иметь и более мощ­ные разрывные заряды, чем легкие, однако необходимость повысить живу­честь стволов (12-дюймовое крупповское орудие длиной 35 калибров после 50 выстрелов 455-кг снарядами теряло меткость), увеличить начальную ско­рость и настильность траектории на предусматривавшихся тогда в русском флоте малых дистанциях решительного артиллерийского боя (не более 10–15 кбт) повлекла за собой отказ Мор­ского министерства от тяжелых снаря­дов [4], который имел, как оказалось, фатальные последствия в годы русско-японской войны. К 1886 году русские заводы (Обуховский, Путиловские, Но­беля, Брянский, Пермский) полностью освоили производство стальных, терми­чески обработанных броне­бойных сна­рядов всех калибров [3]. Большой эф­фект дало изобретение главного инспек­тора морской артиллерии контр-адми­рала С. О. Макарова — в 1893 г. он предложил бронебойные наконеч­ники из мягкой стали, на 15–20% повысив­шие возможности снарядов по преодо­лению брони [4].

Все снаряды русской корабельной артиллерии подразделялись в те годы на бронебойные, фугасные, обыкновен­ные (чугунные), шрапнели (в том числе и сегментные), картечи. Бронебойные предна­зна­чались для поражения наи­более толстой брони сообразно своему калибру, и в связи с требованием наи­большей прочности обладали весьма небольшим содержанием взрывчатого вещества — 1,27–1,67%. Фугасные слу­жили для разрушения небронированных и слабо бронированных конструкций ко­раблей, береговых объектов силой взры­ва боевого снаряжения, на который приходилось 7,75–9,5 и даже 19,5% веса у снарядов завода Рудницкого. Обыкновенные (чугунные) представляли собой тип дешевых фугасных с содер­жанием взрывчатого вещества около 3%; из-за крайней непрочности они часто разрывались в канале или сразу же после вылета из ствола. Шрапнеля­ми назывались снаряды для уничтоже­ния открыто расположенной живой си­лы противника, как и картечь, однако на значительно большем расстоянии. Преждевременный подрыв порохового снаряжения броне­бой­ных снарядов при пробивании толстой железной брони вынудил конструкторов в 70-х годах отказаться от боевой «начинки»; однако уже в начале 80-х годов для разрывных зарядов взамен дымного пороха приня­ли втрое более мощный влажный пи­роксилин (30% влажности). Несмотря на то, что с 1891 г. проводились опыты по использованию мелинита, флот до русско-японской войны так и не успел получить такие снаряды на вооруже­ние [1, 4].

Прогрессу артвооружения сопут­ствовало интенсивное совершенствова­ние как башенных, так и палубных установок. В 1883 г. по чертежам под­полковника Л. А. Рассказова на Обуховском и Металлическом заводах при технической помощи английской начался выпуск барбетных установок 12-дюймовых ору­дий длиной стволов 30 и 35 калибров для броне­носцев типа «Екатерина II» [3]. Гидравлические барбетные установ­ки несколько иной конструкции изгото­вил в 80-х годах для броненосцев «Им­ператор Александр II», «Гангут» и «Две­надцать апо­сто­лов» Металлический за­вод. Не вдаваясь в подробности, сле­дует заметить, что несмотря на отдель­ные недостатки (неуравновешенность относительно центра горизонтального наведения барбетных установок броне­носцев типа «Екатерина II», вызывав­шая крен корабля до 7° при поворотах орудий к траверзу) они оказались весь­ма совершенными — угловые скорости наведения достигали 4–10°/с, а система подачи и заряжания позволяла выполнять прицельные залпы через 17 мин 4 с («Чесма») или 2 мин 47 с («Двенадцать апостолов») [4]; тем не менее, в дальнейшем на кораблях рус­ского флота барбетные установки не получили широкого распространения. В 1891 г. на основе докумен­тации, представленной , инженер Обуховского завода Э. Э. Гаген-Торп разработал конструк­цию двухорудийной 12-дюймовой (305-мм) башенной артустановки для броненосца «Наварин» [3], по образцу которой в течение шести лет проектировались подобные башни, после чего вместо гидравлических начали приме­нять электрические приводы [6]. Про­гресс в механизмах подачи и заряжа­ния за 15 лет (1884–1899 гг.) позво­лил повысить темп стрельбы с одного выстрела в 17 мин до 2 мин [4]. В 80-90-х годах Металлический, Обуховский и Путиловский заводы создали ба­шенные установки с 10-, 8-, 6-дюймовы­ми пушками для броненосцев и крей­серов. В целом русские орудийные баш­ни отвечали требованиям тех лет, однако имелись характерные недостатки, заключавшиеся в следующем: эллипти­ческая форма с вертикальным лобовым и бортовым бронированием, амбразу­ры большого размера, чрезвычайная сложность механизмов подачи и заря­жания, приводившая к тому, что башениые пушки обладали меньшей скорострель­ностью, чем размещавшиеся на палубных установках. Механические тормоза отката уступили свое место го­раздо более надежным и легким гид­равлическим, а самонакат — пружин­ным и пневмати­ческим накатникам. В 1885 г. Обуховский и Металлический заводы освоили выпуск легких и проч­ных палубных установок английской си­стемы «Вавасера» для 9-, 8- и 6-дюй­мовых пушек длиной 30–35 калибров; уже через два года их конструкцию значительно усовершенствовал штабс-капитан К. Т. Дубров [3], одновремен­но сократив вес на 7–10%.

С 1892 г. началось изготовление па­лубных установок для скорострельных пушек системы Канэ по чертежам, до­ставленным из Франции, а через два года по их образцу капитан А. П. Меллер спроек­ти­ровал такую же установку для 8-дюймового орудия длиной 45 ка­либров [4]; он же в конце 90-х годов создал облегченные в 2—2,5 раза уста­новки для 75- и 47-мм скорострельных пушек. С ростом скоро­стрельности увеличивалось и значение балансировки орудий относительно центра горизон­тального наведения (тогда применялись только ручные приводы); вследствие этого схема со средним штыром полу­чила предпочтение перед другой, с пе­редним штыром, как обеспечивавшая вдвое большие скорости горизонтально­го наведения. Для обеспечения задан­ного темпа подачи боепри­пасов палуб­ной артиллерии в конце 80-х годов сконструировали ручные и электриче­ские элева­торы [6]. К концу XIX в. у приборов управления артогнем появи­лись электромеханические синхронные передачи [6].

В начале XX в. на русских кораблях устанавливались английские внутрибазисные оптические дальномеры си­стемы Барра и Струда [1]. Лишь в 1901 г. начались корабельные испытания первого отечественного морского артил­лерийского оптического прицела, который разработал на Обухов­ском заводе лейтенант Я. Н. Перепелкин [3]; од­нако механические (синусные и тангенсовые) прицелы даже в 305-мм башнях сохранились вплоть до русско-японской войны [6]. В размещении артил­лерии на русских кораблях установился за ма­лым исключением определенный стан­дарт; крупно­калиберные орудия броне­носцев размещались в башнях преиму­щественно в диаметральной плоскости для стрельбы на оба борта, среднего ка­либра — в казематах и башнях побортно, а мелкого — на верхней палубе, надстройках, мостиках и боевых марсах мачт. Вооружение кораблей всех осталь­ных классов, если не считать крейсеры «Адмирал Нахимов», «Баян» и четыре типа «Богатырь», составляли палубные установки, располагавшиеся в основном вдоль бортов открыто или за легкой броней казематов и батарей; это дикто­валось господствовавшими в то время пред­став­лениями о решающей роли мас­сированного огня скорострельной артил­лерии среднего калибра [1]. Следует заметить, что 12- и 10-дюй­мовая артиллерия не считалась из-за низкой скоро­стрель­ности главным ка­либром, определяющим исход сражения; первенствующая роль отдавалась скоро­стрельным 152- и 120-мм пушкам с учетом прогнозировавшихся боевых дистанций (не свыше 15 кабельтовых), что объяснялось слабостью приборного обеспечения стрельб и мощностью бро­нирования кораблей; на таких дистан­циях учебные стрельбы выполнялись вплоть до 1904 г. Предусматривалась максимальная децентрализация управ­ления огнем — стреляли непосредствен­но комендоры, вводя корректуру сооб­разно падениям своих снарядов, а стар­ший артиллерийский офицер лишь пред­варительно указывал цель и командовал начальные значения прицела и целика [1, 7].

В таком состоянии вступила отече­ственная корабельная артиллерия в русско-японскую войну 1904–1905 гг.

ЛИТЕРАТУРА

1. Павлович Н. Б. Развитие тактики военно-морского флота. М.: Воениздат, 1979.
2. Яцына Г. И. Очерки совре­менной морской артиллерни//Морской сборник. 1902. № 4—7.
3. Колчак В. И. История Обуховского сталелитейного завода в связи с прогрессом артиллерийской техники. СПб. 1903.
4. Отчеты артиллерийского отделения МТК за 1879—1893 гг. СПб, 1880—1900.
5. Военные флоты и морская справочная книжка на 1904 г. СПб, 1904.
6. Яцына Г. И. Курс морской артиллерии. СПб, 1990—1901.
7. ЦГАВМФ СССР, ф-671, оп. 1 , дд. 1—8, оп. 2, дд. 7, 10, 49, 65, 76, 80.

Снаряды

Для формовки снарядов использовался чистый просеяный речной песок. Формы для ядер изготовлялись с помощью чугунных опок и моделей в виде двух полушаров. Наформовав две опоки, рабочие убирали модели, а опоки складывали вместе. Наружные формы бомб и гранат изготовлялись точно так же, с той только разницей, что нижняя форма имела в середине специальное отверстие («запал»), в которое вставлялась чугунная трубка («подтрубок»). Формы для образования внутренней пустоты в бомбах и гранатах («сердечники») изготовлялись из сырого крупного речного песка, иногда с примесью глины. Набивались они на специальную обшитую коноплей трубку («душник»). После сушки готовый сердечник вставлялся в наружную форму так, чтобы душник проходил сквозь канал подтрубка, а затем опоки складывались вместе.

При формовке картечных пуль употреблялись модели, выточенные из мягкого камня и гладко отполированные. Между моделями клали специальный деревянный брусок («путец»), с помощью которого образовывались борозды для заливки металла.

Снаряды отливались в сырые формы без предварительной просушки. Чугун заливался в формы железными обмазанными внутри глиной ковшами. Спустя 10 минут опоку переворачивали для равно-мерной усадки чугуна, еще через 15 минут опоки разнимали, отгребали песок и отбивали литники.

Годные снаряды поступали в чистку. На поступившей в чистку картечи небольшими чугунными молотками заравнивали литники. Для очистки картечи от нагара ее клали между двумя чугунными горизонтально лежащими кругами и приводившимися в движение одним рабочим. Подобно картечи чистились и ядра, только круги были больше и приводились в движение водяным колесом. Из пустотелых снарядов извлекался душник и вычищались остатки сердечника. От нагара бомбы и гранаты очищались вручную.

При приеме снарядов пользовались особыми мерками («кружалами»), которыми проверялся диаметр снарядов, кронциркулями — для измерения диаметра запального отверстия. Ударом молотка по поверхности узнавали, нет ли скрытых раковин и трещин. Затем снаряды взвешивались, чтобы убедиться в плотности чугуна. Принятые снаряды клеймились и поступали на склад.

Валерий Потапов

Источники:

Загорский Ф. Н. «Очерки по истории металлорежущих станков до середины XIX века», М., 1960. Смирнов А. А. «Аракчеевская артиллерия», Рейтар, М., 1998. Старков Д. П. «К вопросу производства стальных и слоистых артиллерийских орудий на Уральских заводах в конце XVIII и начале XIX столетий», Ленинград, 1952. Ляпин В. А., Щербаков Н. В. «Оружие армии и военная промышленность России 1799-1815», Рейтар, М., 2002. Зворыкин А. А., Осьмова Н. И. «История техники», M., Соцэкгиз, 1962. Terry S. Reynolds. «Stronger than a hundred men: a histoiy of the vertical water wheel». The Johns Hopkins University Press, 1983.

Калибр артиллерии, как термин появился в Европе в 1546 г., когда Гартман из Нюрнберга призматическую четырёхгранную линейку. Это устройство, получивло название шкала Гартмана. На одну грань были нанесены единицы измерения (дюймы), на три другие — фактические размеры (в зависимости от веса в фунтах) железных, свинцовых и каменных ядер, соответственно.

Примеры (приблизительно):

• 1 грань — отметка свинцового ядра массой 1 фунт — соотносится с 1,5 дюймами;
• 2 грань — железного ядра массой 1 фунт — с 2,5;
• 3 грань — каменного ядра массой 1 фунт — с 3.

Зная размер или вес снаряда, можно было изготовлять боеприпасы комплектовать заряд заранее . Данная система просуществовала в мире около трёх веков. В России единых стандартов не существовало до реформ Петра I. Армейские пищали и пушки имели отдельные характеристики по весу снаряда, в русских национальных единицах. Существовали орудия от 1/8 гривенки до пуда. В начале XVIII века по поручению Петра I была разработана отечественная система калибров под руководством генерал-фельдцейхмейстера графа Брюса. За основу была взята шкала Гартмана. Данная система разделяла орудия по артиллерийскому весу снаряда (чугунного ядра). Единицей измерения стал артиллерийский фунт — чугунное ядро диаметром в 2 дюйма и весом 115 золотников (примерно 490 граммов). Какими видами снарядов стреляет орудие — бомбами, картечью либо чем-то еще, значения не имело. Учитывался только теоретический артиллерийский вес, которым могло выстрелить орудие при своем размере. Были разработаны таблицы, соотносящие артиллерийский вес (калибр)с диаметром канала ствола. Артиллеристам входило в обязанность оперировать калибрами и диаметрами. В «Морском Уставе» (С.-Петербург, 1720), в главе седьмой «Об офицере артилерии, или констапеле», в пункте 2 записано: «Должено перемерять ядры, сходны ли их диаметры с калибрами пушек и расположить их на корабле по своим местам». Эта система была введена царским указом в 1707 г. и продержалась более чем полтора столетия.

Примеры:

• 3-фунтовая пушка, пушка калибром 3 фунта — официальные названия;
• артиллерийский вес 3 фунта — основная характеристика орудия;
• размер 2,8 дюйма — диаметр канала ствола, вспомогательная характеристика орудия.

На практике это была маленькая пушка, стрелявшая ядрами весом около 1,5 кг и имевшая калибр (в нашем понимании) около 70 мм. Д. Е. Козловский в своей книге даёт перевод русского артиллерийского веса в метрические калибры:

• 3 фунта — 76 мм,
• 4 фунта — 88 мм,
• 6 фунтов — 96 мм,
• 12 фунтов — 120 мм,
• 18 фунтов — 137 мм,
• 24 фунта — 152 мм,
• 60 фунтов — 195 мм.

Особое место в этой системе занимали разрывные снаряды (бомба). Их вес измерялся в пудах (1 пуд — 40 торговым фунтам — равен примерно 16,3 кг). Связано это с тем, что бомбы были полыми, со взрывчаткой внутри, то есть, изготовлены из материалов разной плотности. При их производстве было значительно удобней оперировать общепринятыми весовыми единицами.

Д. Козловский приводит следующие соотношения:

• 1/4 пуда — 120 мм,
• 1/2 — 152,
• 1 пуд — 196,
• 2 — 245,v
• 3 — 273,
• 5 — 333.

Для бомб предназначалось специальное орудие — бомбарда, или мортира. Её тактико-технические характеристики, боевые задачи и система калибрования позволяют говорить об особом виде артиллерии. На практике небольшие бомбарды часто стреляли обычными ядрами, и тогда одно и то же орудие имело разные калибры — общий в 12 фунтов и специальный в 10 фунтов.

Введение калибров, помимо прочего, стало хорошим материальным стимулом для солдат и офицеров. Так, в «Морском Уставе», напечатанном в Санкт-Петербурге в 1720 году, в главе «О награждении» приводятся суммы наградных выплат за взятые у неприятеля пушки:

• 30-фунтовая — 300 рублей,
• 24 — 250,
• 18 — 210,
• 12 — 170,
• 8 — 130,
• 6 — 90,
• 4 и 3 — 50,
• 2 и ниже — 15.

Во второй половине XIX века с введением нарезной артиллерии шкала подверглась корректировке в связи с изменениями характеристик снаряда, но принцип остался тем же.