Линкор «Севастополь»: история, вооружение, командиры

Строительство корабля

Третьего июня 1909 года одновременно на Адмиралтейской верфи и Балтийском заводе Санкт-Петербурга проходили торжества по поводу закладки сразу нескольких судов. Эти корабли были предназначены для военных нужд Российского имперского флота. Среди них был и линкор «Севастополь». Его спустили на воду 16 июня 1911 года. Это был головной корабль целой серии судов.

Вскоре после его спуска работы на линкоре почти полностью прекратились. Причина задержки: отсутствие оборудования, вооружения и механизмов, предназначенных для монтажа, которое должно было поступить на судостроительный завод. Продолжили достраивать корабль только через полгода. На протяжении всего 1912 года на Балтийском заводе Санкт-Петербурга велись только корпусные работы, включающие в себя установку главных броневых бортовых поясов, а также растачивание и формирование фундамента под башенные установки. Кроме того, пришлось в срочном порядке оборудовать артиллерийские погреба по переработанным чертежам, так как в 1911 году были приняты на вооружение новые образцы 305-миллиметровых снарядов.

На 1913-й пришелся основной объем всех достроечных работ на линкоре «Севастополь». В этот период на корабле был полностью завершен монтаж корпуса и брони, верхняя палуба покрыта деревянным настилом, установлены мачты, мостики, дымовые трубы и боевые рубки. Также на судно погрузили и оборудование для энергетических установок. Следующие полгода на заводе занимались монтажом недостающих систем и устройств. Эти работы включали в себя и сборку 305-миллиметровых башенных установок. Одновременно проводилась подготовка корабля к ходовым испытаниям.

Последние тестирования и комплектация

Параллельно с линкором «Севастополь» строились и другие суда. По мере готовности их перебазировали в Кронштадт для ходовых испытаний. Первой на «Севастополе» была принята работа энергетической установки. 27 сентября 1914 года машинная команда корабля смогла целых три часа, отказавшись от форсированного режима работы, удерживать мощность 32 950 л. с. Частота вращения турбин достигала 260 оборотов в минуту, а это на 950 л. с. больше проектной. Скорость линкора тогда составляла 19 узлов, осадка – 9, 14 метров, а водоизмещение – 25 300 тонн.

Когда линейные корабли вступали в строй, их штатная комплектация была идентичной — 31 офицер, 28 кондукторов, 1 066 нижних чинов. Первым командиром «Севастополя» был Анатолий Иванович Бестужев-Рюмин. Он руководил экипажем корабля с 1911 по 1915 год.

Командиры

• Бестужев-Рюмин, Анатолий Иванович -1911-1915.
• Иванов, Леонид Леонтьевич -1915-1916.
• Владиславлев, Петр Петрович -1916-1917.
• Вилькен, Павел Викторович -1917-1918.
• Ставицкий, Сергей Петрович -1918г.;1919-1920..
• Вонлярлярский, Константин Владимирович -1919.
• Белецкий, Яков Иванович -1921.
• Карпинский, Борис Андреевич -1921.
• Бологов, Николай Александрович -1921.
• Самойлов, Константин Иванович -1924-1930
• Кадацкий-Руднев, Иван Никитич -1930.
• Летавет, Александр Иванович -1930-1932.
• Салмин, Евгений Иванович -1932-1933.
• Пуга, Антон Яковлевич -1934-1937.
• Челпанов, Федор Иванович -1937.
• Леер Александр Федорович -1937-1938.
• Челпанов, Федор Иванович -1938-1939.
• Кравченко, Федор Иванович -1939-1942.
• Зиновьев, Юрий Константинович -1942-1944.
• Романов, Михаил Федорович -1944-1947.
• Беляев, Борис Павлович -1947-1949.
• Уваров, Петр Васильевич -1949-1951.
• Лобов, Семен Михайлович -1951-1953.
• Коровкин, Василий Александрович -1953-1957.

Вооружение линкора: главный калибр

В состав этой артиллерии, разработанной конструкторами Обуховского завода, входило двенадцать 305-миллиметровых нарезных орудия. Они размещались в четырех башенных установках, которые были расставлены таким образом, чтобы иметь возможность вести огонь в траверзе ±65°. Поршневые затворы для орудий сконструированы британской .

Боекомплект артиллерии составлял 100 выстрелов на один ствол. Он размещался в нескольких подбашенных погребах, каждый из которых был разделен на две части. Аэрорефрижераторы системы «Вестингауз-Леблан» поддерживали в них постоянную температуру, колеблющуюся в пределах 15-25 ⁰C. Ассортимент орудийных боеприпасов был достаточно разнообразным: бронебойные, фугасные и полубронебойные снаряды, а также шрапнель. Кроме того, на борту судна имелись и ядра сталистого чугуна, которые использовались для практических учебных стрельб.

Минно-торпедное вооружение

Противоминную артиллерию линкора составляли шестнадцать 120-миллиметровых нарезных пушек с поршневыми затворами все той же британской . Скорострельность орудий – семь выстрелов в минуту. Они были размещены на специальных тумбовых установках, что позволяло производить их вертикальное наведение в пределах от -10 и до 20⁰.

В штатный боекомплект артиллерии противоминного калибра входили выстрелы со шрапнельными, осветительными, фугасными и, так называемыми, «ныряющими» снарядами. Они были предназначены для уничтожения вражеских подводных лодок. Изначально боекомплект состоял из 250 выстрелов на один ствол, а чуть позже его увеличили до 300.

Торпедное вооружение «Севастополя» состояло из четырех подводных бортовых аппаратов калибра 450 мм. Эти неподвижно закрепленные установки были оснащены боекомплектом: на один аппарат приходилось по три торпеды. Снаряды модели 45-12 имели вес 100 кг и дальность стрельбы 2 км при скорости 43 узла, либо могли поражать цель на расстоянии до 6 км, но уже с меньшей стремительностью – 28 узлов. Вообще, торпедный аппарат использовали редко. Он предназначался только для самообороны судна в тех редких случаях, когда артиллерия выходила из строя.

В годы Первой мировой

Весной и летом 1915 года корабли «Севастополь», «Полтава», «Петропавловск» и линкор «Гангут» выходят в море с целью основательного освоения судов их экипажами. Тогда на территории Центральной позиции были проведены маневры с артиллерийскими стрельбами. В июле – августе того же года командование противника решило провести пробную набеговую операцию. Немецкая эскадра, в состав которой входили и два линкора-дредноута, создав боевую ситуацию, смогла успешно форсировать Ирбенскую минно-артиллерийскую позицию российского флота и на целых три дня задержаться в Рижском заливе.

Когда неприятельские корабли покинули эти воды, Балтийскому флоту заново пришлось устанавливать минные заграждения. 14 августа в этих работах приняли участие экипажи «Гангута» и «Севастополя». Кроме этого, было задействовано еще девять миноносцев. Прикрытие тогда обеспечивали линкоры и два крейсера – «Богатырь» и «Олег». Необходимо отметить, что операция проводилась во время сильного шторма, но, несмотря на все трудности, было успешно установлено 310 мин.

Сноски [ править ]

1. Маклафлин, стр. 207
2. McLaughlin, стр. 208, 224-25
3. ^ a b Маклафлин, стр. 220–21
4. ↑
   Гардинер и Грей, стр. 303
5. McLaughlin, стр. 207, 299-303
6. Маклафлин, стр. 324
7. Перейти
   ↑ McLaughlin, pp. 227, 324, 338
8. McLaughlin, стр. 344-45
9. ^ а б Маклафлин, стр. 345
10. Фридман, Норман (2008). Морская огневая мощь: орудия линкора и артиллерия в эпоху дредноута
    . Аннаполис, Мэриленд: Издательство военно-морского института. п. 278. ISBN 978-1-59114-555-4.
11. McLaughlin, стр. 345-46
12. ^ а б Маклафлин, стр. 407
13. ↑ a b Rohwer, стр. 111, 119
14. ↑
    Джонатан Тригг,
    Смерть на Дону: Уничтожение союзников Германии на Восточном фронте
    . The History Press, 2013, стр. 81–82, ISBN 9780750951890
15. ^ a b c d e Маклафлин, стр. 402
16. Ровер, стр. 133, 135-36
17. Ровер, стр. 149, 153
18. Маклафлин, стр. 227

Повреждения судна

На следующее утро корабли российского флота, разбившись на группы, отправились стратегическим фарватером в Гельсингфорс. Ширина прохода составляла 108 метров. В это время суда испытывали небольшую бортовую и килевую качку, потому что дул сильный ветер (около 5 баллов). Где-то в 10 часов 45 минут линкор «Севастополь» под командованием Бестужева-Рюмина неожиданно трижды ударился о грунт. Последний толчок был очень сильным, после чего судно остановилось. Однако не прошло и нескольких минут, как корабль, дав задний ход, сумел сойти с мели, не прибегая к посторонней помощи.

Вслед за ним ударился о грунт и линкор «Гангут». Причиной этого стала ветреная погода, вследствие которой часть вех была снесена с места. Из этих двух кораблей больше всего пострадал «Севастополь», так как у него смялся нижний участок форштевня, а повреждения днища протянулись до второй башни, захватив при этом на бортах по три пояса наружной обшивки.

Во время осмотра у линкора, помимо многочисленных трещин и вмятин, были обнаружены и две пробоины. В результате этого судно приняло не менее 350 тонн воды, которая затопила большую часть междудонного пространства, находившегося в районе носовых котельных отделений. Такие серьезные повреждения пришлось исправлять около полутора месяцев. Все ремонтные работы проводились на территории дока в Кронштадте.

В годы Первой мировой «Севастополь» еще два раза получал повреждения. На этот раз ремонту подверглись килевая балка и днищевый набор с обшивкой. Подобные аварии, как считало флотское руководство, были результатом сложностей, возникших с управление кораблем в условиях чрезмерной стесненности восточного участка Балтийского моря. Размеры судов этой серии были внушительными, поэтому им требовалось больше пространства. Кроме того, 17 октября того же года на палубу линкора во время погрузки боеприпасов упал полузаряд 305-миллиметрового орудия и воспламенился. Пожар быстро потушили, однако без пострадавших не обошлось. Тогда четыре человека были ранены, а один – умер, получив сильные ожоги.

Линкоры типа «Севастополь»: успех или провал? Часть 1

Первые дредноуты российского императорского флота, балтийские «Севастополи», в русскоязычной печати удостаивались самых противоречивых характеристик. Но если в некоторых публикациях авторы называли их едва ли не лучшими в мире, то сегодня повсеместно считается, что линейные корабли типа «Севастополь» являлись оглушительным провалом отечественной конструкторской мысли и промышленности. Также бытует мнение, что именно конструкторские просчеты никак не позволяли выводить «Севастополи» в море, отчего те и простояли всю войну за центральным минным заграждением.
В данной статье я попробую разобраться с тем, насколько справедливы перечисленные оценки данного типа линейных кораблей, а заодно попытаюсь разобрать наиболее известные мифы, связанные с первыми русскими дредноутами.

Артиллерия

Если и есть что-то такое, в чем сходятся все (или почти все) отечественные источники, так это в высокой оценке артиллерии главного калибра линейных кораблей типа «Севастополь». И не без оснований — мощь дюжины двенадцатидюймовых орудий поражает воображение. Ведь если мы посмотрим на корабли, закладывающиеся в других странах одновременно с «Севастополями», то увидим, что… «Севастополи» были заложены в июне 1909 года. В это время в Германии строились недавно заложенные (октябрь 1908 — март 1909 гг.) дредноуты типа «Остфрисланд» (всего восемь 12-дм орудий в бортовом залпе) и готовились заложить линкоры типа «Кайзер», формально способных вести огонь 10 двенадцатидюймовками на борт. Но из-за неудачного расположения средние башни могли стрелять на один борт только в очень узком секторе, так что немецким дредноутам можно записать 10 двенадцатидюймовок в бортовой залп только с очень большой натяжкой. И это при том, что серия «Кайзер» закладывалась начиная с декабря 1909 г. по январь 1911 г.

Во Франции ровесников «Севастополю» нет — свой первый дредноут «Курбэ» Третья республика заложила только в сентябре 1910 года, но и он имел в бортовом залпе лишь 10 орудий.

В США в марте 1909 года заложены два дредноута типа «Флорида» всё с теми же 10 двенадцатидюймовыми орудиями (справедливости ради надо сказать, что расположение башен у американских и французских линкоров позволяло вести полноценный огонь 10 орудиями в залпе, в отличие от германских «Кайзеров»), но «Вайоминги», имевшие дюжину 12-дм орудий, заложены только в 1910 году (январь-февраль).

И даже Владычица морей Англия, спустя месяц после закладки отечественных «Севастополей» приступает к строительству двух дредноутов типа «Колоссус» — все с теми же десятью 12-дм пушками.

Лишь итальянцы заложили-таки практически одновременно с «Севастополями» свой знаменитый «Данте Алигьери» имевший, как и русские дредноуты, четыре трехорудийные башни двенадцатидюймовых орудий, способных вести огонь из всех своих 12 стволов на борт.

С одной стороны, казалось бы, десять орудий или двенадцать — не слишком большая разница. Но на деле дюжина орудий давала кораблю известное преимущество. В те времена считалось, что для эффективной пристрелки требуется вести огонь не менее чем четырехорудийными залпами, и там, где линкор с 8 орудиями мог дать два четырехорудийных залпа, а линкор с десятью орудиями — два пятиорудийных, линкоры типа «Севастополь» способны были давать три четырехорудийных залпа. Существовала такая практика как пристрелка уступом — когда линкор давал четырехорудийный залп и тут же, не дожидаясь его падения — еще один (с поправкой на дальность, скажем, в 500 метров) Соответственно главный артиллерист получал возможность оценить падения сразу двух своих залпов относительно вражеского корабля — так ему было легче скорректировать прицел орудий. И тут разница между восемью и десятью орудиями на корабле не слишком существенна — десятиорудийный линкор мог давать вместо четырехорудийных — пятиорудийные залпы, которых легче было наблюдать, но и только. Ну, а отечественные линкоры имели возможность пристреливаться двойным уступом — тремя четырехорудийными залпами, что существенно облегчало корректировку огня. Понятно, какие преимущества дает кораблю быстрая пристрелка.

Таким образом, дюжина орудий отечественного линкора, помимо прироста огневой мощи относительно 8-10-орудийных импортных дредноутов, давала ему еще и возможность быстрее пристреляться по противнику.

Но и это еще не все. Помимо превосходства в количестве стволов и потенциально более быстрой пристрелки, в пользу артиллерии первых русских дредноутов говорит еще и безупречная материальная часть, а именно — замечательные обуховские 305-мм/52 орудия (цифра после черты — длина ствола в калибрах) и разработанные для них тяжелые 470,9 кг снаряды образца 1911 г.

Практически все источники хором поют осанну нашим двенадцатидюймовкам — и вполне заслуженно. Не исключено, что эта отечественная артсистема являлась на тот момент самым грозным двенадцатидюймовым орудием мира.

Хотя сравнить русские пушки с их иностранными конкурентами довольно нелегко.

Первые свои дредноуты и линейные крейсера англичане вооружили 305-мм/45 орудиями Mark X. Это была неплохая артсистема, стрелявшая снарядом весом в 386 кг с начальной скоростью в 831 м/сек, но все же англичанам хотелось большего. И правильно хотелось, потому что их основные противники, немцы, создали артиллерийский шедевр, 305-мм/50 пушку SK L/50. Она была изрядно лучше английской Марк 10 — разгоняла 405 кг снаряд до скорости в 855 м/сек. Англичане не знали характеристик новейшего изделия Круппа, но полагали, что должны заведомо превосходить любых конкурентов. Однако попытка создать пятидесятикалиберную пушку особым успехом не увенчалась: с длинноствольной артиллерией в Англии не ладилось. Формально новая британская 305-мм/50 вплотную приблизилась к ее германской визави — 386-389,8 кг снаряды разгонялись до 865 м/сек, однако пушку все равно сочли неудачной. Особого повышения бронепробиваемости не произошло (хотя в этом, по моему мнению, следует винить английские снаряды), но пушка получилась тяжелее, ствол изрядно вибрировал при выстреле, снижая точность стрельбы. Но чем длиннее ствол орудия, тем большую начальную скорость снаряда можно получить, а совершенствование 305-мм/45 английских пушек уже достигло предела. И раз уж длинноствольные орудия у британцев не вышли, то англичане пошли по другому пути, вернувшись к 45-калиберным стволам, но увеличив калибр орудий до 343-мм… Как это ни удивительно, именно неудача англичан в создании мощной и качественной 305-мм артсистемы во многом предопределила их переход на более крупный, нежели 305-мм, калибр. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Русская 305-мм/52 артсистема изначально создавалась по концепции «легкий снаряд — высокая начальная скорость». Предполагалось что наша пушка будет стрелять 331,7-кг снарядами с начальной скоростью в 950 м/сек. Однако вскоре стало ясно, что такая концепция совершенно порочна: хотя на малом расстоянии легкий, разогнанный до немыслимой скорости снаряд имел бы превосходство в бронепробиваемости над более тяжелыми и медленными английскими и германскими снарядами, но с ростом дистанции боя это превосходство быстро терялось — тяжелый снаряд медленнее терял скорость, нежели легкий, а с учетом того, что тяжелый снаряд обладал еще и большим могуществом… Ошибку постарались исправить, создав сверхмощный 470,9-кг снаряд, равного которому не было ни в германском, ни в английском флоте, однако все имеет свою цену — такими снарядами русская артсистема могла стрелять только с начальной скоростью в 763 м/сек.

Сегодня «в интернетах» малую скорость русского снаряда нередко ставят в упрек нашей двенадцатидюймовке и доказывают при помощи формул бронепробития (в т.ч. по знаменитой формуле Марра), что германская SK L/50 обладала большей бронепробиваемостью, нежели обуховская 305-мм/52. По формулам, может, оно и так. Но дело в том, что…

В Ютландском сражении из 7 снарядов в Ютланде попавшие в 229-мм бронепояса линейных крейсеров «Лайон», «Принцесс Ройал» и «Тайгер» пробили броню 3. Конечно, можно допустить, что не все из этих 7 снарядов были 305-мм, но, к примеру, два снаряда, попавших в 229-мм бронепояс «Лайона», его не пробили, а это могли быть только 305-мм немецкие снаряды (ибо «Лайон» обстреливали «Лютцов» и «Кениг»). При этом расстояние между английскими и британскими кораблями колебалась в пределах 65-90 кбт. При этом и немцы, и англичане шли в кильватерных колоннах, имея своих противников напротив, так что грешить на то, что снаряды попадали под острыми углами, вряд ли возможно.

В то же время небезызвестный обстрел «Чесмы» в 1913 году, когда на старом броненосце были воспроизведены элементы бронирования линкоров типа «Севастополь», показали, что 229-мм броня пробивается даже фугасным снарядом уже при угле встречи 65 град на дальности в 65 кбт, а при углах встречи, близких к 90 град, пробивает 229-мм плиту даже и с 83 кбт! При этом, правда, взрыв снаряда происходит во время преодоления бронеплиты (что, в общем, естественно для фугасного снаряда), тем не менее, в первом случае значительная часть фугаса была «внесена» внутрь. Что тут говорить о бронебойном снаряде образца 1911 г.? Этот неоднократно дырявил 254-мм броню (рубка) на дистанции 83 кбт!

Очевидно, что если бы на кайзеровских кораблях стояли русские обуховки, стреляющие 470,9-кг русскими снарядами — из 7 снарядов, поразивших 229-мм бронепояса «кошек адмирала Фишера», броню бы пробили не 3, а куда больше, может быть, и все 7 снарядов. Все дело в том, что бронепробитие зависит не только от массы/калибра/начальной скорости снаряда, которые учитывают формулы, но и от качества и формы этого самого снаряда. Быть может, если бы заставить стрелять русскую и германскую пушки одинаковыми по качеству снарядами, то бронепробиваемость германской артсистемы была бы выше, но с учетом замечательных качеств русского снаряда вышло так, что на основных дистанциях боя линейных кораблей первой мировой войны (70-90 кбт) русская пушка демонстрировала лучшие показатели, чем германская.

Таким образом, не будет преувеличением заявить, что мощь артиллерии главного калибра первых российских дредноутов изрядно превосходила любой 305-мм линкор любой страны мира.

«Позвольте! — может тут сказать дотошный читатель. — А почему это вы, дорогой автор, совсем позабыли о 343-мм британских орудиях британских сверхдредноутов, бороздивших моря, когда русские «Севастополи» еще пребывали в достройке?!» Не забыл, уважаемый читатель, речь о них пойдет ниже.

Что до противоминной артиллерии, то 16 стодвадцатимиллимитровых русских пушек представляли собой вполне достаточную защиту от вражеских миноносцев. Единственная претензия заключалась разве только в том, что орудия размещались слишком уж низко над водой. Но следует иметь в виду, что заливаемость орудий противоминного калибра была ахиллесовой пятой многих тогдашних линкоров. Кардинально вопрос решили англичане, перенеся пушки в надстройки, но это снизило их защищенность, да и калибром пришлось жертвовать, ограничившись 76-102-мм орудиями. Ценность такого решения все же сомнительна — согласно тогдашним воззрениям, эсминцы атакуют уже повреждённые в артиллерийском бою корабли, и вся мощь противоминной артиллерии теряет смысл, если она будет к тому времени выведена из строя.

Но кроме качества артиллерии, чрезвычайно важным элементом боевой мощи корабля стала система управления огнем (СУО). Рамки статьи не позволяют мне как следует раскрыть эту тему, скажу лишь, что СУО в России занимались очень серьезно. К 1910 г русский флот располагал весьма совершенной системой Гейслера образца 1910 г., но все же полноценной СУО назвать ее было нельзя. Разработку новой СУО поручили Эриксону (ни в коем случае не следует считать это иностранной разработкой — СУО занималось российское подразделение фирмы и русские специалисты). Но увы, по состоянию на 1912 год СУО Эриксона оставалась еще не готовой, боязнь остаться без СУО привела к параллельному заказу английскому разработчику — Поллэну. Тот, увы, тоже не слишком успевал — в итоге СУО «Севастополей» представляло собой «сборную солянку» из системы Гейслера образца 1910 г., в которую были интегрированы отдельные приборы Эриксона и Поллэна. Достаточно подробно я писал о линкорных СУО тут: https://alternathistory.org.ua/sistemy-upravleniya-korabelnoi-artilleriei-v-nachale-pmv-ili-voprosov-bolshe-chem-otvetov. Сейчас ограничусь заявлением, что лучшее СУО в мире было все же у англичан, а наше находилось примерно на уровне немцев. Правда, за одним исключением.

На немецком «Дерфлингере» имело место быть 7 (прописью — семь) дальномеров. И все они замеряли дистанцию до врага, а в автомат расчета прицела попадало усредненное значение. На отечественных «Севастополях» изначально стояло всего два дальномера (были еще т.н. дальномеры Крылова, но они представляли собой ни что иное, как усовершенствованные микрометры Люжоля — Мякишева и не обеспечивали качественных замеров на больших дистанциях).

С одной стороны, казалось бы, что эти дальномеры как раз и обеспечили германцам быструю пристрелку в Ютланде, но так ли это? Тот же «Дерфлингер» пристрелялся только с 6-го залпа, да и то, в общем-то, случайно (по идее, шестой залп должен был дать перелет, главный артиллерист «Дерфлингера» Хазе пытался взять британца в вилку, однако, к его удивлению, произошло накрытие). «Гебен», в общем, тоже не показал блестящих результатов. Но нужно учесть, что немцы все же пристреливались лучше англичан, возможно, какая-то заслуга немецких дальномеров в этом есть. Мое же мнение таково: несмотря на некоторое отставание от англичан и (возможно) от немцев, отечественное СУО, установленное на «Севастополях», было все же вполне конкурентоспособным и не давало «заклятым друзьям» каких-либо решающих преимуществ. На учениях линкоры типа «Севастополь» пристреливались по целям на дистанции 70-90 кбт в среднем за 6,8 минут (лучший результат — 4,9 минуты) что являлось весьма неплохим результатом.

Правда, «в интернетах» мне попадалась критика русских СУО на основании стрельб «Императрицы Екатерины Великой» на Черном море, но там следует иметь в виду, что и «Гебен» и «Бреслау» не вели правильного боя, а изо всех сил пытались удрать, маневром сбивая наводку нашему линкору, причем легкий крейсер еще и ставил дымзавесу. Все это повлияло бы и на результативность стрельбы немецких кораблей, но им до этого не было решительно никакого дела — они думали только о том, чтобы бежать без оглядки. При этом расстояние стрельбы было обычно много больше 90 кбт, а самое главное — на черноморских дредноутах стояла ТОЛЬКО система Гейслера обр. 1910 г., приборы Эриксона и Поллэна на эти линкоры установлены не были. Поэтому сравнивать черноморские «Марии» и балтийские «Севастополи» по качеству СУО в любом случае некорректно.

Бронирование

Если про артиллерийское вооружение линкоров типа «Севастополь» большинство источников отзывается в превосходной степени, то бронирование наших дредноутов традиционно представляется слабым и совершенно недостаточным. Иностранная печать тех времен вообще сравнивала русские линкоры с британскими линейными крейсерами типа «Лайон», имевшими 229-мм бронепояс. Попробуем сравнить и мы.

Вот схема бронирования английской «кошечки Фишера»:

А вот — русский «Гангут»:

Поскольку многим из нас недосуг с лупой в руках выискивать толщину брони на не слишком отчетливо прорисованных схемах, возьму-ка я на себя смелость прокомментировать вышеприведённое. Беру схему линкора «Гангут» по миделю, подрисовываю к ней башню (в художника не стрелять и пустыми бутылками не бросаться, рисует как умеет) и проставляю толщину брони. После этого красным фломастером изображаю наиболее очевидные траектории полета вражеских снарядов:

А теперь небольшой анализ. Траектория (1) — попадание в башню, там у «Гангута» 203 мм броня, у «Лайона — 229 мм. Англичанин имеет преимущество. Траектория (2) — попадание в барбет над верхней палубой. У «Гангута» там 152 мм, у «Лайона» — все те же 229 мм. Очевидно, что тут английский линейный крейсер лидирует с большим отрывом. Траектория (3) — снаряд пробивает палубу и врезается в барбет под палубой. У «Гангута» вражескому снаряду придется преодолеть сперва верхнюю бронепалубу (37,5 мм) и потом 150 мм барбета. Даже если просто сложить общую толщину брони, получится 187,5 мм, но нужно понимать, что палубу снаряд бьет под очень невыгодным для себя углом. У англичанина верхняя палуба не бронирована вовсе, но барбет под палубой утоньшается до 203 мм. Диагностируем примерное равенство защиты.

Траектория (4) — снаряд попадает в борт корабля. У «Гангута» от него защищают 125 мм верхний бронепояс, 37,5 мм бронепереборка и 76 мм барбет, а всего — 238,5 мм брони, у «Лайона» в этом месте борт вообще не бронирован, так что снаряд встретит все тот же барбет 203 мм — преимущество за русским линкором.

Траектория (5) — удар вражеского снаряда примет на себя высоченный главный 225 мм бронепояс «Гангута», за ним — 50 мм бронепереборка и далее — все тот же барбет, но увы, имел ли он бронирование на этом уровне, мне не известно. Полагаю, что хоть дюйм, да имел. Впрочем, даже если и нет, 225 мм + 50 мм = 275 мм, в то время как у английского линейного крейсера все существенно хуже.

И у русского, и у англичанина главные бронепояса почти равны — 225 мм и 229 мм. Но линейные корабли типа «Севастополь» имели бронепояс высотой 5 м, в то время как британский линейный крейсер — только 3,4 м. Поэтому там, где у русского линкора находится 225 мм броня, британский линейный крейсер располагал всего лишь шестидюймовой броней. А могучий 203-мм барбет за ней истончался до каких-то трех дюймов. Итого — 228 мм брони британца против 275 мм + неизвестная броня барбета русского.

Но это еще полбеды, а беда в том, что этот расчет верен исключительно для средней башни линейного крейсера. Ведь, кроме толщины главного бронепояса, важны его высота и длина. На примере «Траектории (4)» мы уже видели, к чему привела недостаточная высота главного бронепояса «Лайона», теперь же пора вспомнить, что если 225 мм русского дредноута прикрывали все 4 его барбета, то английские 229 мм защищали только машинные и котельные отделения, да среднюю башню, раз уж она затесалась между ними… Носовые и кормовая башни «Лайона» прикрывала не шести-, а только пятидюймовая броня — т. е. совокупная толщина брони, защищающая погреба не превышала 203 мм, а на небольшом участке кормовой башни (где пятидюймовый пояс сменялся четырехдюймовым) и вовсе 178 мм!

Траектория (6) — русский корабль защищен 225 мм главным бронепоясом и 50 мм скосом, британский — 229 мм бронепоясом и 25,4 мм скосом. Преимущество опять же у русского линкора. Правда, у англичанина бронированы 1,5- 2,5 дюймовой броней погреба боеприпаса, так что можно говорить о том, что по защите погребов на этой траектории у «Гангута» с «Лайоном» примерное равенство, а вот машинные и котельные у «Гангута» защищены все же несколько лучше.

В целом же напрашивается следующий вывод. У русского линкора слабее бронирование башен и барбета выше верхней палубы, а все, что ниже, бронировано так же или даже существенно лучше английского корабля. Я бы рискнул утверждать, что русский корабль имеет значительно лучшую защиту, нежели британский линейный крейсер. Да, башни бронированы слабее, но насколько это фатально? Как правило, прямое попадание вражеского снаряда приводило башню к молчанию, вне зависимости от того, пробита броня или нет. Вот, к примеру, случай с «Принцесс Ройал» в Ютланде — немецкий (причем, по утверждению Пузыревского, 305-мм) снаряд попадает в 229-мм бронеплиту башни и… не пробивает ее. Но плита вдавлена внутрь, и башню заклинило.

Кстати, что интересно, когда я писал о том, что из семи немецких снарядов пробили 229-мм броню английских кораблей только три, я писал только о попаданиях в бронепояс. А если считать и эту башню, выходит, только три бронепробития из восьми? На самом деле было и девятое попадание — в 229-мм броню четвертой башни линейного крейсера «Тайгер». Снаряд таки пробил броню, и… не произошло ничего. Усилие, затраченное на преодоление бронеплиты, изувечило снаряд — его невзорвавшиеся останки, лишённые «головы» и взрывателя, нашли уже после боя… В данном случае броня оказалась пробита, но что было с этого толку? Не так плохо защищала 229-мм броня, как некоторым кажется… А вообще говоря, были случаи, когда германские 305-мм снаряды удерживала даже 150-мм броня. При этом поражение башни, с пробитием брони или без, в ряде случаев вызывало пожар, который в случае проникновения в погреба мог грозить детонацией боеприпаса. Но не всегда. Например, в бою у Доггер-банки британский снаряд таки пробил барбет кормовой башни «Зейдлица» — был пожар, обе кормовые башни вышли из строя, но взрыва не последовало. В Ютланде «Дерфлингер» и «Зейдлиц» потеряли по 3 башни главного калибра, в том числе с пробитием брони — но линейные крейсера не взорвались. Дело в том, что в вопросе детонации погребов главную роль играла не толщина башенной брони, а устройство подбашенных отделений и подачи боеприпаса к орудиям — немцы после опыта «Зейдлица» при Доггер-банке предусмотрели конструктивную защиту от проникновения огня в погреба. Да и у англичан имелись случаи, когда пробитие брони башен не сопровождалось катастрофой.

Иными словами, слабое бронирование башен и барбетов выше верхней палубы, конечно, не красит корабль, но и не обрекает его на гибель. А вот ниже верхней палубы линкоры типа «Севастополь» были защищены куда лучше, чем английские линейные крейсеры.

«И что с того? — спросит меня читатель. — Подумаешь, нашли с кем сравнивать — с английским линейным крейсером, общепризнанным неудачником в части защиты, ведь три таких корабля взлетели на воздух в Ютланде…»

Так, да не так. Если мы отринем штампы, навязываемые нам широко растиражированными точками зрения, мы с удивлением обнаружим, что тот же «Лайон» получил в деле при Доггер-банке 15 попаданий германским главным калибром, но тонуть или взрываться отнюдь не собирался. Да и 12 попаданий в Ютланде не стали для него трагедией. «Принцесс Ройал» «не заметила» восьми попаданий в Ютланде, а «Куин Мэри», единственный погибший линейный крейсер этого типа, получил 15-20 попаданий хваленых германских снарядов. И ведь причиной гибели корабля стали попадания в район носовых башен (и, по всей видимости, пробили барбет башни «В»), что и стало причиной взрыва боезапаса, разодравшего корабль на две части в районе фок-мачты… Взрыв в башне «Q», в сущности, был уже мизерикордом, «ударом милосердия», добившим корабль. Иными словами — линейный крейсер британцев погиб от удара в место своей очевидной слабости, где его погреба прикрывало от силы 203 мм совокупной брони. А вот окажись на его месте «Севастополь» с его 275 мм (а то и с плюсом) совокупной защиты погребов, взорвался бы он? Ох, что-то гложут меня серьезные сомнения…

Слово знаменитому Тирпицу, вроде бы последнему в этом мире человеку, заинтересованному в восхвалении английских линейных крейсеров:

«Преимущество в бою «Дерфлингера» характеризует то обстоятельство, что он мог пробить самую толстую броню британского крейсера с расстояния в 11700 метров, а британскому крейсеру для этого нужно было подойти на расстояние в 7800 метров».

Но позвольте, ведь рекомые 11700 метров — это всего лишь чуть более 63 кабельтовых! Похоже, Тирпиц был прав: уже на дистанциях в 70-80 кбт германские снаряды пробивали английские 229 мм в лучшем случае через раз! И ведь, что интересно — гибель «Куин Мэри» описывается как «внезапная», т. е. «схлопотав» полтора десятка снарядов, линейный крейсер вовсе не производил впечатления избитого в хлам корыта, неспособного продолжать бой?

Да что там линейные крейсера! БРОНЕНОСНЫЙ крейсер «Уорриор» англичан, в течение 35 минут сражавшийся с эскадрой адмирала Хиппера, получил 15 попаданий 280- и 305-мм снарядов, но находился на плаву еще целых 13 часов после этого.

Должен ли я напоминать, что превосходно защищенный «Лютцов» погиб от попаданий 24 британских снарядов, превративших его в едва держащуюся на воде руину?

Огромное большинство людей, интересующихся историей флота, вполне устраивает общераспространенный штамп, что «линейные крейсера Германии демонстрировали чудеса живучести, в то время как английские были никуда не годной «яичной скорлупой, вооруженной молотками». Но так ли это на самом деле? Безусловно, германские крейсера были куда лучше бронированы, но обеспечило ли им это подавляющее превосходство в боевой устойчивости?

Это достаточно сложный вопрос, и ответить на него можно, только предприняв отдельное исследование. Но русские дредноуты типа «Севастополь», занимая по своему бронированию промежуточное положение между английскими и немецкими линейными крейсерами, уж точно не были «мальчиками для битья», обладающими «никудышней боевой устойчивостью».

Версия о беспримерной слабости бронирования русских дредноутов родилась в результате обстрела бывшей «Чесмы», но… нужно помнить, что «Чесму» обстреливала едва ли не лучшая в мире 305-мм пушка, вероятно, лучшим в мире 305-мм снарядом. И тогда все сразу встанет на свои места.

По результатам расстрела «Чесмы» (опытного судна №4, если угодно) артиллерийский отдел ГУК сделал интересный вывод: при встрече снаряда и брони под углом от 70 до 90 град (не считая угла падения снаряда) русский 305-мм снаряд на дистанции в 70 кбт пробивал 305-365-мм броню. И это при том, что засчитывались только случаи, когда снаряд пробивал броню и взрывался уже за ней — если понизить требования до разрыва снаряда в момент пробития брони, так русский снаряд при тех же углах одолевал 400-427 мм броньку…

В общем, если случилось бы альтернативно-историческое чудо, и комендоры германских линейных крейсеров вдруг увидели перед собой не шесть огромных, высокобортных английских линейных крейсеров, а низкие, стелящиеся над волнами силуэты четверки русских дредноутов, то, боюсь, за этот бой кайзер награждал бы адмирала Хиппера посмертно. Да и англичане уж точно не возрадовались бы замене германских линейных крейсеров на русские линкоры.

Конечно, те же английские дредноуты, не говоря уже о дредноутах немецких, несли куда более мощную броню, чем русские «Севастополи». Но помогла бы она им в бою, вот в чем вопрос.

Давайте рассмотрим гипотетическую дуэль русского «Севастополя» и британского «Ориона». Подавляющему большинству из интересующихся историей военных флотов ответ очевиден. Сняв с полки справочник и раскрыв его на нужной странице читаем: толщина бортовой брони «Севастополя» — 225 мм, а «Ориона» — целых 305 мм! Английские и русские снаряды имеют сходную начальную скорость — 759 м/сек и 763 м/сек соответственно, но бронебойный русский снаряд весит только 470,9 кг, а британский — 635 кг! Закрываем справочник и диагностируем, что бой с «Орионом» стал бы для русского линкора извращенной формой самоубийства… Ведь так, правда?

Вот только если рассмотреть бронирование «Ориона» повнимательнее, то…

Броня башен — 280 мм, барбеты — 229 мм. Это много лучше русских 203 мм и 150 мм, вот только шансов удержать отечественный бронебойный снаряд образца 1911 г. на дистанции 70-80 кбт у английской защиты практически нет. Иными словами, на основных дистанциях боя артиллерия англичан совершенно уязвима для русских снарядов. Да, броня английских башен толще, но что с этого толку?

Верхний бронепояс имеет толщину 203 мм, и это лучше, чем 125-мм борт и 37,8-мм бронеперегородка русского линкора, но 8 дюймов русским снарядам — не преграда. Правда, на этом уровне артиллерия англичанина защищена лучше, британский линкор имеет 178 мм барбета, у русского — только 150 мм вверху и 76 мм ниже. Но на последующих сериях линкоров англичане отказались от 178 мм барбета в пользу 76 мм, практически сравнявшись по совокупной толщине брони с русскими дредноутами.

А ниже у англичанина — главный бронепояс. Вот тут, казалось бы, преимущество английского линкора! Ан нет — и дело даже не в том, что британский главный бронепояс ниже, чем у «Гангута» и имеет в высоту 4,14 м против 5 м, ведь 4,14 м — это тоже неплохо. Оказывается, главный бронепояс «Ориона» и сам состоит из двух бронепоясов. Причем 305-мм толщину имеет только нижний, а верхний — 229 мм.

В том-то и дело, что справочники обычно приводят толщину брони, но никак не высоту и не площадь главного бронепояса. А воображение подсознательно считает, что на линкорах высоты и длины бронепоясов примерно одинаковы, и английскому 305-мм бронепоясу априори отдается пальма первенства. Забывают о том, что оный бронепояс не достигает и половины от высоты русского…Много защитит такая броня?

Анализ сражений Русско-японской войны показывает, что в главные бронепояса русских и японских броненосцев (которые примерно соответствовали по высоте британскому «Ориону») угодило примерно 3% снарядов от общего числа, попавших в корабль. В Ютланде соотношение было получше — например, в 2,28-метровые пояски 330-мм брони английских линкоров типа «Куин Элизабет» попало только 3 снаряда из 25, угодивших в дредноуты этого типа, или 12%. А вот бронепояса английских линейных крейсеров «Лайон», «Принцесс Ройал», имевших 3,4 метра высоты и «Тайгер», приняли на себя уже четверть (25%) от общего числа попаданий. Но самое главное — удержать 305-мм русский бронебойный снаряд на дистанции в 70-80 кбт даже 305-мм броня «Ориона» если и смогла бы, то через два раза на третий. А ведь за ней — практически ничего, лишь дюймовый (25,4-мм) скос…

Вывод из этого сопоставления такой. Да, британский линкор бронирован лучше, но на дальности 70-80 кбт его защита вполне уязвима к воздействию русских 305-мм снарядов. Тут, конечно, возникает встречный вопрос — а как защищает броня наших линкоров от английских снарядов на той же дистанции?

Но перед тем, как мы на этот вопрос ответим, стоит остановиться, наверное, на самом распространенном мифе о русских линкорах.

Продолжение следует…

Гражданская война

В 1918 году подписали сепаратный Брестский мир, после чего для России Первая мировая закончилась. Однако боевые действия прекратились только против Германии, так как вскоре вспыхнула жестокая братоубийственная Гражданская война. Согласно договоренностям, Балтийский флот был обязан оставить свои базы, расположенные в Финляндии, а также демобилизовать значительную часть своего личного состава.

В середине марта того же года первые корабли покинули Гельсингфорс. В их числе был и «Севастополь». Проводку судов производили два ледокола – «Волынец» и «Ермак». Стоит отметить, что переход осуществлялся в тяжелейших условиях, так как путь кораблей пролегал через обширные ледяные поля. Кроме того, укомплектованность экипажей составляла всего 20-40 % от их штатной численности. Несмотря на все трудности, через пять суток крейсеры и линейные корабли без серьезных повреждений прибыли в Кронштадт.

В октябре 1919 года с линкора «Севастополь», который стоял в окрестностях Петрограда, а точнее, у Гутуевского острова, было произведено шесть орудийных залпов по Красносельской возвышенности. Тогда корректировка стрельбы велась с крыши знаменитого Исаакиевского собора. На следующий день, согласно требованию сухопутного командования, орудийные залпы произвели повторно, после чего войска РККА пошли в наступление на Петроград.

Мятеж в Кронштадте

В этом вооруженном выступлении приняли участие гарнизон города и экипажи некоторых кораблей, входящих в состав Балтийского флота. Началось с того, что в Петрограде 24 февраля 1921 года стали возникать стихийные митинги и забастовки рабочих, на которых выдвигался целый ряд экономических и политических требований. Городской комитет РКП(б) подобные волнения на фабриках и заводах расценил, как мятеж. Поэтому сразу же было введено военное положение. Именно эти события привели к восстанию Кронштадтского гарнизона.

На пятый день мятежа состоялось собрание экипажей линкоров «Петропавловск» и «Севастополь». На нем приняли решение выдвинуть требования, касающиеся перевыборов Советов, упразднения комиссаров, предоставления свободы социалистическим партиям и разрешения на свободную торговлю. Второго марта экипажи этих кораблей, а также несколько военных частей и команд ближайших островных фортов отказались выполнять приказы центральной власти. Кронштадский мятеж длился довольно долго. Две недели корабли «Севастополь» и «Петропавловск» вели огонь по форту «Краснофлотский» (бывшая «Красная горка»), а также по городам Сестрорецк и Ораниенбаум. Кроме того, обстрелу подверглись железнодорожные станции Тарховка, Лисий Нос и Горская, расположенные в северной части Финского залива. Тогда линкоры «Петропавловск» и «Севастополь» израсходовали около тысячи 120-миллиметровых и более трехсот 305-миллиметровых снарядов каждый.

В ходе ведения огня возникли некоторые трудности, связанные с тем, что другие корабли, намертво вмерзшие в лед, находились слишком близко друг к другу. Стоит отметить, что стрельба велась по площадям, что не имело практически никакой боевой эффективности. Было разрушено много жилых зданий, погибло большое количество мирных жителей, но снаряды, выпущенные линкорами, никак не повлияли на подвоз войск 7-й армии, которые вскоре были брошены на штурм Кронштадта. Несмотря на всю огневую мощь кораблей, им так и не удалось подавить артиллерию, находящуюся на территории форта «Краснофлотский». Ночью 18 марта экипажам кораблей пришлось капитулировать, так как в город прямо по льду ворвались первые части Красной армии.

Межвоенное время

В истории линкора была и такая страничка, когда после трагических событий в Кронштадте политизированное командование Балтийского флота решило переименовать корабль, так как он считался одним из символов кровавого бунта. В то время ближайшим праздником в Советской России было 50-летие Парижской коммуны. В связи с этим вышел приказ командующего флотом Кожанова о переименовании данного корабля. Отныне он стал называться «Парижская коммуна».

Спустя четыре года несколько советских линкоров, в число которых входил и «Севастополь», приняли участие в походе эскадры к Кильской бухте. Еще через несколько лет корабль под командованием К. Самойлова совершил переход из Балтийского в Черное море. Дело в том, что после Октябрьской революции и последующей за ней Гражданской войны в составе Черноморского флота не было ни единого линкора. Именно поэтому «Парижская коммуна» (бывший «Севастополь») становится его новым флагманом.

Корабль принимал участие в съемках фильма «Моряки» (1939). Он был снят режиссером Владимиром Брауном на Одесской киностудии. Эта героико-приключенческая лента повествует о подвиге советских моряков, спасших своих товарищей от неминуемой гибели. Премьера фильма «Моряки» 1939 года выпуска была весьма успешной. Ее посмотрели 14,8 млн зрителей в СССР.

Библиография [ править ]

• Гардинер, Роберт; Грей, Рэндал, ред. (1985). Боевые корабли всего мира Конвея: 1906–1921
  . Аннаполис: издательство военно-морского института. ISBN 0-85177-245-5.
• Маклафлин, Стивен (2003). Русские и советские линкоры
  . Аннаполис, Мэриленд: Издательство военно-морского института. ISBN 1-55750-481-4.
• Ровер, Юрген (2005). Хронология войны на море 1939–1945: Военно-морская история Второй мировой войны
  (третье пересмотренное издание). Аннаполис, Мэриленд: Издательство военно-морского института. ISBN 1-59114-119-2.

Вторая мировая

Когда 22 июня 1941 года Гитлер развязал войну против Советского Союза, корабль входил в состав эскадры Черноморского флота. Командиром линкора тогда был Ф. Кравченко, капитан 1-го ранга. В начале ноября линейный корабль «Парижская коммуна» участвовал в боях у берегов Севастополя. Спустя месяц линкор опять подошел к городу для того, чтобы открыть огонь по вражеским войскам. Благодаря ему было уничтожено 4 тягача, 13 танков, 37 автомашин с военным грузом, 8 орудий.

Пятого января 1942 года линкор «Парижская коммуна», выйдя из Новороссийска в сопровождении эсминца «Бойкий», отправился в сторону крымского побережья для того, чтобы поддержать огнем только что высадившихся там бойцов 44-й армии. За полчаса с линкора было выпущено около 170 снарядов.

В марте того же года корабль вошел в Керченский пролив. Его охраняли эсминцы «Бойкий», «Железняков» и «Ташкент». С линкора было произведено несколько огневых обстрелов, в ходе которых выпустили 300 снарядов по вражеским укреплениям, расположенным на территории Керченского полуострова. Именно тогда моряки заметили, что во время выстрелов от стволов орудий начали отлетать осколки металла. Это могло означать лишь одно – вооружение корабля было крайне изношенным. Пришлось «Парижской коммуне» возвратиться в Поти и сразу же стать на ремонт.

К середине апреля на линкоре были заменены все стволы главного калибра, а также оптические приборы и элеваторы. Несмотря на это, активное использование данного линейного корабля в дальнейших боевых действиях завершилось. Правда, корабль еще раз косвенно участвовал в Новороссийской операции по высадке десанта, когда осенью 1943 года с него было решено снять несколько 120-миллиметровых орудий и установить их как отдельную береговую батарею под названием «Севастополь».

В последний день мая 1943 года линкору решили возвратить его первоначальное наименование – «Севастополь». 5 ноября 1943 года судно под флагом адмирала Ф. Октябрьского вышло на рейд героически освобожденного города Севастополя.

Внешние ссылки [ править ]

• Характеристики
• Короткая статья с фотогалереей