Главная » Реальная история » История Войн » Жестяные головастики. Малые подводные лодки типа UB I. Германия
История ВойнМалоизвестные и нереализованные проекты кораблей и другой морской техники
byakin 19.05.2019 1888
19
в Избранноев Избранномиз Избранного 8
Первая попытка неограниченной подводной войны: потопление «Лузитании» и тактический тупик
Хотя подлодки появились задолго до Первой мировой войны, в самом её начале никто не знал, что с этим видом оружия делать. Адмиралы хотели использовать их для внезапного нападения из-под воды. Однако лодка под водой шла на аккумуляторах, запас хода на которых мал, а подводная скорость уступала самым тихоходным из пассажирских кораблей. То есть догнать надводный корабль лодка не могла и лишь пассивно поджидала их там, где они проходили чаще всего (у маяков и мысов). Первое время это давало эффект — именно так в мае 1915 года была потоплена «Лузитания». Вот только после этого англичане быстро поняли, что от таких гибельных районов лучше держаться подальше. «Ловить» пароходы стало куда сложнее.
К тому же потопление «Лузитании» вызвало огромный шум, который вскрыл другую проблему подлодок — морально-этическую. По существовавшему морскому праву гражданское судно военный корабль топил, только остановив и подав сигнал пушками, — и лишь после досмотра и спасения экипажа (и пассажиров). Это годилось для надводного крейсера, но было гарантированным самоубийством для всего подводного флота. Даже небольшой «торговец» мог потопить близкую подлодку, просто протаранив её тонкий корпус. К тому же англичане быстро вооружили гражданские торговые суда пушками. С осени 1914 года они стали готовить и запускать суда-ловушки — на первый взгляд, «торговцев», к которым немецкие подводники должны были посылать досмотровые команды, после чего судно-ловушка сбрасывало маскировочные щиты с орудий и расстреливало субмарину.
Досмотр в таких условиях был нереален, и Антанта быстро этим воспользовалась, начав возить на торговых и пассажирских судах военные грузы. Пресловутая «Лузитания» часто описывается как пример немецкого варварства. Гораздо реже вспоминают, что на её борту были миллионы патронов и немало элементов снарядов. Ещё реже — то, что немцы за три месяца до её потопления заявили, что будут топить все корабли в водах, окружающих Британию. Как позже отметил первый лорд Адмиралтейства адмирал Фишер: «Субмарина больше ничего не может сделать — только потопить захваченное судно… Без сомнения, такие методы ведения войны являются варварскими. Но, в конце концов, сущность любой войны в насилии. Мягкость в войне сродни слабоумию».
В рамках норм, существовавших в цивилизованном англосаксонском мире, немцы могли либо начать топить без предупреждения и спасения, либо расписаться в собственном слабоумии. А значит, у них не было никакого выбора, кроме неограниченной подводной войны. Хотя после потопления знаменитого лайнера её приостановили, вряд ли дело было в смягчении душ. У Германии в 1915 году было три десятка активных субмарин. С такими силами она могла только дразнить Британию, но не установить блокаду «владычицы морей».
Распространённые обвинения в варварстве такого подхода сомнительны. Их главный источник — Британия, вооружённые силы которой в ту пору возглавлял лорд Китченер. За 15 лет до «Лузитании» он стал причиной гибели 24 тысяч женщин и детей из числа мирного населения уничтоженных им стран. Государство, у которого такой военный лидер, не может обвинять кого-либо в варварстве. За всю Первую мировую от подлодок немцев погибло 15 000 человек мирного населения, в основном мужчины. Если немцы варвары, то какие слова следует подбирать для англичан или бельгийцев в Африке, Индии, на Ближнем Востоке?
«В результате совокупности неправильных действий…»
31 мая 1904 года миноносец №150 был переименован в «Дельфин», а 16 (29) июня 1904 года утонул. Из 37 человек, находившихся на борту, спастись удалось лишь двенадцати. Первая катастрофа в истории русского подводного флота унесла 25 жизней.
А произошло следующее. Лодка была устроена таким образом, что при погружении воздух из заполняемых водой цистерн стравливался внутрь корпуса, а раз так, то для выравнивания давления верхний люк должен был оставаться открытым до самого последнего момента. И только когда рубка уже находилась на уровне воды, люк надлежало быстро и ловко закрыть.
16 июня учебное погружение проходило у стенки Балтийского завода. В отсутствие командира лодки Беклемишева его проводил лейтенант Черкасов. Лодка была сильно перегружена, вместо 10 человек по штатному расписанию на ней находилось 37 (три офицера и 34 нижних чина), при этом лишь четверо принадлежали к штатной команде «Дельфина».
Лодку оттолкнули от стенки. Черкасов отдал команду заполнять балластные цистерны. Офицеры курили наверху у открытого люка, а затем стали спускаться вниз. Но из-за перегруза лодка погружалась быстрее обычного и почти сейчас же в люк хлынула вода. Началась паника. Кто-то выскакивал из люка наружу, в то время как другие пытались его закрыть. Трое матросов, включая двух рулевых, успели выбраться, четвертого прищемило, и люк до конца задраить не удалось. В щель быстро поступала вода. Лодка села на дно, люди оказались в ловушке. Когда удалось вытащить тело погибшего матроса и задраить люк, воздушная подушка в лодке составляла уже не больше 30 сантиметров
К этому времени в живых оставались только те, кому удалось удержаться на верхних ярусах аккумуляторов, но в воздух уже поступали пары топлива из поврежденной в панике бензиновой цистерны. Люди начали задыхаться.
Чтобы хоть кто-то смог спастись, вновь открыли люк, но лишь до половины. Из затонувшей лодки сумели выбраться два офицера и семь матросов. Вынырнувший последним матрос Телов на следствии рассказывал: «Вода тогда совершенно заполнила лодку, и сквозь эту воду я увидел, как вверх к выходу из рубки потянулись изнутри судна тени людей». Всего спаслись 12 человек. 25 человек, включая лейтенанта Черкасова, погибли.
Комиссия, расследовавшая катастрофу «Дельфина», пришла к заключению, что в гибели людей и затоплении лодки виновата «совокупность неправильных действий лейтенанта Черкасова», который ничего в свою защиту сказать уже не мог. О конструктивных недостатках проекта и полном отсутствии спасательных средств ничего сказано не было, однако во время ремонта, последовавшего за подъемом «Дельфина», люк оборудовали противовесом.
«Дельфин» после подъема. Июль 1904 года.
Изображение из собрания П.Каменченко
Во время подъема лодки (18 июня) и откачивания из нее воды произошли два взрыва паров бензина и гремучей смеси (водорода с кислородом), скопившейся внутри корпуса из-за разложения воды током аккумуляторных батарей и замыкания электроцепей. При взрыве пострадали четверо из спасшихся ранее моряков.
Похоронили погибших на Смоленском православном кладбище на Васильевском острове. Братская могила матросов и лейтенанта Черкасова сохранилась до наших дней.
Сразу же после подъема лодки начался ее ремонт, законченный к середине сентября. К этому времени Беклемишев пошел на повышение, став руководителем подготовки отрядов подводного плавания, а командиром «Дельфина» был назначен лейтенант запаса Георгий Завойко.
Российский император Николай II осматривает первую русскую подводную лодку
Изображение из собрания П.Каменченко
Последний козырь
К 1916 году блокада морской торговли Германии оставила её без импортируемых удобрений и продовольствия. Голода ещё не было, но от недоедания иммунитет детей слабел и количество погибших от обычных детских болезней стало пугающе нарастать. К тому же без импортных материалов рост военного производства сильно замедлился, а страны Антанты исправно черпали ресурсы для своего ВПК из США и колоний. У Берлина возникло естественное желание не остаться в долгу.
В том же году немцы провели исследование, согласно которому Великобритания утрачивала возможность обеспечить себя продовольствием при потере судов снабжения на 600 000 регистровых тонн в месяц. Базируясь на нём, военные представили правительству план неограниченной подводной войны. Канцлер Германии Бетман-Гольвег оценил её перспективы очень высоко, назвав «последним козырем». С февраля 1917 года немецкий флот попробовал этим козырем воспользоваться.
Поначалу всё шло очень хорошо. В феврале — апреле ценой потери девяти подлодок были потоплены суда на 2 миллиона регистровых тонн. В таком темпе к 1918 году англичанам было бы нечем снабжать свои острова. Большая практика потоплений быстро привела немецких подводников к тактике, которую адмирал Тирпиц с начала XX века предлагал для торпедных катеров.
Немцы стали чаще атаковать ночью из надводного положения. Их надводный ход был в районе 16 узлов, то есть быстрее торговых кораблей, а подводный — лишь 9 узлов. Наконец, лодки получили возможность преследовать противника, ранее у них отсутствовавшую. Увидеть их ночью до появления радаров было очень трудно (низкий силуэт на фоне волн), а вот они издалека видели надводные суда с их высокими бортами и трубами.
В отличие от торпедных катеров у лодок был большой запас хода, а при появлении боевых кораблей противника они могли быстро погрузиться и уйти от них. Казалось, идеальное оружие морской войны найдено. То, что немцы планировали для своих ночных торпедных рейдеров, воплотилось на принципиально ином техническом уровне, позволявшем терять всего по три лодки на миллион регистровых тонн потерь англичан. Ситуация была действительно кризисной — запасы пшеницы на Британских островах сократились до полугодовых, что в условиях войны и уязвимых коммуникаций немного.
Бесполезные жестянки, воняющие керосином
В начале XX века люди представляли будущую войну совсем не такой, какой она оказалась в действительности. В воображениях военных романтиков по полям сражений должны были стремительно передвигаться лавы героической конницы, в небесах сиять серебром огромные цеппелины, а на морях и океанах господствовать белоснежные бронированные гиганты. Эти иллюзии быстро рассеялись. На суше измученные вшивые пехотинцы годами жили в грязных, залитых водой траншеях, забрасывая друг друга тысячами тонн снарядов и травя газами. В воздухе словно комары зудели крошечные бипланы, а на море… На море новый век наступил, пожалуй, быстрее и нагляднее всего. За один утренний час 22 сентября 1914 года огромные, новейшие и страшно дорогие боевые корабли, считавшиеся гордостью и опорой нации, превратились в «ручных слонов», которых почти безнаказанно бьют из засады «мерзко воняющие керосином жестянки».
1906 год. Одна из первых французских подводных лодок в Дюнкерке
Изображение из коллекции Петра Каменченко
Есть в подводной лодке что-то притягательное и одновременно отталкивающее, как отвага смертников, презирающих рыцарские обычаи ведения боя. «Подлым и чертовски не английским оружием» назвал подводные лодки знаменитый британский адмирал Джон Джервис. Моральные издержки, но в большей степени недостаточный уровень развития техники и технологий долгое время не позволяли флотам европейских держав получить на вооружение подводную лодку, которая представляла бы собой реальное оружие.
До появления надежных и мощных двигателей внутреннего сгорания, совершенных аккумуляторов и систем регенерации воздуха подводные лодки оставались бессмысленными и опасными игрушками, чья боевая эффективность считалась ничтожной. Собственно, такими они и были, используясь в лучшем случае как подвижные минные заграждения для защиты портов.
Опыт Русско-японской войны скептическое отношение к возможностям субмарин только подтвердил. Русские подлодки «Дельфин», «Касатка», «Скат», «Налим», «Сом», «Фельдмаршал граф Шереметев» никакого влияния на ход морской войны не оказали, как и пять подводных лодок, заказанных японцами у Джона Холланда в США.
Непрошибаемый гений британского флота
Ситуация для Лондона выглядела ещё хуже от того, что английским флотом командовал считавшийся весьма талантливым адмирал Джеллико. Как мы сейчас знаем, это он добился в Ютландском бою того, что на двух убитых англичан приходился только один немец. Но в 1917 году про такой казус в Британии мало кто знал. Более того, местная пропаганда объявила случившееся победой Гранд-Флита. Джеллико был типичным британским офицером той поры, то есть читал не очень много и историю морских войн знал довольно слабо. Это сыграло с британским торговым флотом злую шутку.
Дело в том, что в угрозе торговле не было ничего нового с XVI века, и тогда же стали появляться средства борьбы с ней — конвой. Длинная колонна кораблей идёт заранее неизвестным рейдеру курсом, и найти её в морской пустыне сложно. Даже если врагу повезёт, с десятками кораблей столкнётся один пират (или подлодка). Понятно, что нападающий не сможет утопить всех. В работах Мэхэна для моряков, игравших роль «Капитала» в СССР или Библии в Средние века, вопрос с конвоями разбирался весьма подробно, и там же указывалось, что это единственный эффективный способ борьбы с рейдерством.
Увы, Джеллико и слышать об этом не хотел. Он и его единомышленники — то есть почти все британские адмиралы — считали, что конвои ведут к длительным простоям судов (при сборе в портах) и их недоиспользованию. Британия потеряла судов на 2 миллиона регистровых тонн за квартал? Не беда, надо подтянуть лишний транспорт из колоний, благо там еда не так нужна, как белому населению метрополии. В итоге в Ливане начался голод, а в Англии более 100 тысяч женщин было мобилизовано для работы в поле. Непонимание Джеллико того, что простой судов в портах лучше, чем их вечная стоянка на морском дне, было невероятно стойким. Даже в своих послевоенных воспоминаниях он отзывался о конвоях весьма отрицательно.
Британская версия боя 22 сентября 1914 года
Для большей объективности рассказа приведем британскую версию событий. Вот официальное донесение о гибели крейсеров командира «Кресси» Бертрана Никольсона:
«22 сентября в 7 час. 25 мин. утра “Абукир” во время несения дозорной службы взорвался правым бортом о торпеду. “Хог” и “Кресси“ легли в дрейф. “Хог“ стал по носу “Абукира”, а “Кресси” в 400 ярдах от левого борта. Как только мы заметили, что “Абукир” тонет, мы спустили с “Креcси” спасательные шлюпки и баркасы. В тот момент, когда к борту “Кресси” подходили спасательные катера, полные людей, раздался второй взрыв, и “Хог” пошел ко дну. По всей вероятности, торпеда взорвалась под пороховым погребом 23,4-сантиметровых орудий, помещавшимся в его корме, так как за первым взрывом сразу же раздался второй, такой же оглушительный.
Как только “Хог” взорвался, на поверхности, в 300 ярдах от левого борта “Кресси”, показался перископ подводной лодки. Мы тотчас же открыли по нему огонь и дали самый полный ход, чтобы таранить лодку.
Наш канонир Догерти заявил, что он попал cнарядом в перископ, после чего над водой показалась рубка лодки, которую он также обстрелял, и лодка пошла ко дну. Артиллерийский офицер отрицал это, но команда настаивала на правильности показания канонира и приветствовала его удачу радостными криками и рукоплесканиями. Во всяком случае вышеуказанная лодка по “Кресси” торпед не выпускала.
В этом бою Британия потеряла 1459 моряков, что почти в три раза больше, чем в Трафальгарском сражении
Изображение из коллекции Петра Каменченко
Капитан Ионсон лавировал среди утопающих с “Абукира” и “Xoгa” с целью оказания им помощи. Через пять минут по правому борту “Кресси” показался перископ другой лодки. Мы открыли по нему огонь и увидели на поверхности след от торпеды, выпущенной в нас на расстоянии в 500-600 ярдах. Она разорвалась у правого борта заднего мостика “Кресси”. Судно получило крен в 10 градусов на правый борт, но продолжало держаться на воде. Это было в 8 час. 15 мин.
Пока торпеда приближалась к нам, нам удалось закрыть все люки и водонепроницаемые переборки и выбросить за борт деревянные предметы: стулья, столы и другую мебель, как спасательные средства для утопающих. Вторая торпеда, выпущенная подлодкой, прошла мимо нас на расстоянии 20 футов от кормы. Через четверть часа после взрыва первой торпеды в “Кресси” была пущена третья торпеда, взорвавшаяся в 5-й кочегарке. Это было в 8 час. 30 мин.
Судно стало быстро ложиться на бок, пока не перевернулось килем вверх. В таком положении оно оставалось 20 минут. В 8 час. 55 мин. оно скрылось под водой. Большинство экипажа спаслось благодаря выброшенным нами плавающим предметам. Вторая торпеда, попавшая в «Кресси», чуть не взорвалась на своем пути об остов тонущего «Абукира». Возможно, что все три торпеды были выпущены по «Кресси» с одной и той же подводной лодки. Команда вела себя блестяще…»
США спешит на помощь
К счастью, немецкие дипломаты с лихвой компенсировали глупость британских флотоводцев. У них были закономерные ожидания того, что случайные потопления американских судов приведут Вашингтон к войне с Берлином. Поэтому министр иностранных дел Германии Артур Циммерман отправил президенту Мексики предложение в этом случае выступить на стороне немцев. За поддержку он обещал помощь оружием (будучи в полной блокаде) и признанием за Мексикой тех территорий, которые она сможет захватить у США. Как мы видим, Циммерман был чудовищно некомпетентен. В ту пору, как и сегодня, Мексика в военном отношении была несопоставимо слабее Штатов и сама могла начать войну с ними только в очень страшном сне.
Впрочем, даже такое предложение не наделало бы беды. Телеграмма выглядела настолько идиотской и оторванной от реальности, что никто особо не поверил в то, что её автор из Берлина. Очень многие, включая крайне влиятельного медиамагната Хёрста, чьё мнение уже становилось ключевым для втягивания США в войны, посчитали это вбросом британской разведки, пытающейся таким грубым образом втянуть Вашингтон в ненужную ему войну. Но Циммермана было не так просто сбить с намеченного курса: в марте 1917 года он зачем-то взял и публично выступил с признанием, что телеграмма действительно его рук дело.
Судя по деятельности германского МИД в те годы, Циммерман вовсе не хотел погибели своей стране. Очевидно, что немцы систематически недооценивали способности других народов. США, о которых они судили по прессе и американской массовой культуре, считались предельно дезорганизованными и разложенными морально, не способными к быстрой мобилизации сил, не представляющими ни малейшей военной угрозы. Впрочем, жителям нашей страны не понаслышке известно, что немцы некорректно оценивали не только американцев.
Вступление США в войну сыграло ключевую роль в переломе битвы за Атлантику. Во-первых, немалый американский торговый флот активно начал участвовать в снабжении Британии. Во-вторых, американские эсминцы и прочие корабли стали привлекаться к борьбе с подлодками. В-третьих, и это важнее всего, адмиралы из Штатов были против того, чтобы без конвоев «американские корабли шли не в Великобританию, а прямиком на морское дно». Под их нажимом Джеллико в августе — сентябре после отчаянного сопротивления всё же принял конвойную систему, благо возражать американцам, предоставлявшим суда для противолодочной борьбы и вовсю кредитовавшим Британию, было трудно.
После внедрения конвойной системы ежемесячные потери союзников упали вдвое и уже никогда не возвращались к двум миллионам тонн в квартал. «Владычица морей» едва ли не впервые подчинилась воле другой морской державы, и, если бы не это, её положение оказалось бы крайне тяжёлым.
Немецкий ответ
Как мы уже отмечали, на тот момент ни конвои, ни борьба с ними не были новинкой. Ещё в XVII веке было замечено, что если обороняющиеся собираются в группы, то нападающим тоже нужно группировать своих рейдеров. Казалось бы, это простая мысль, доступная даже адмиралу. Но не тут-то было. Хотя нижестоящие офицеры-подводники не раз просили выпускать в море группы подлодок, адмиралы решились на это только однажды.
В мае 1918 года они отправили группу из шести подлодок для атак конвоев. Командир немецкой подводной группы пытался контролировать каждого капитана, не давая им действовать самостоятельно, и в итоге обнаружил, что делать это очень сложно. Подлодки преследовали конвои группой, но их атаки не были одновременными, хотя радиотелеграф делал их возможными в случае пребывания в надводном положении.
Адмиралы не задумались над тем, что единичный, да ещё и самый первый опыт не может быть показателен для целой новой тактики. Они просто отказывали на все дальнейшие предложения таких действий со стороны капитанов. Неограниченная подводная война была проиграна именно из-за этого решения. За 1918 год немцы потопили 2,75 миллиона регистровых тонн ценой 69 подлодок — катастрофа на фоне февраля — апреля 1917 года.
Прекрасный день, чтобы потопить корабль
20 и 21 сентября 1914 года в Северном море был сильный шторм, из-за которого британские эсминцы были вынуждены оставить свои тяжелые крейсера и вернуться на базу. Считалось, что риск атаки подводных лодок в такую погоду минимален, так как на короткой и высокой волне им не удержаться на плаву. Патрулируя отведенную им акваторию, крейсера должны были ходить переменными курсами со скоростью не менее 12 узлов. И тем, и другим правилом англичане пренебрегли.
В 7 часов утра 22 сентября 1914 года тяжелые крейсера «Абукир», «Хог» и «Кресси» шли прямым курсом со скоростью 8 узлов
Изображение из коллекции Петра Каменченко
U9 вышла из Киля 20 сентября и тоже попала в шторм. Гирокомпас вышел из строя, и лодка сбилась с курса, едва не сев на мель у побережья Голландии. Выйдя на глубокую воду, Веддиген приказал погрузиться на 30 метров, чтобы передохнуть, но сильное волнение ощущалось и на глубине. На следующее утро шторм стих, и лодка всплыла, чтобы зарядить батареи.
Вот как вспоминал об этом первый помощник капитана U9 Йоганн Шписс: «Встающее на востоке солнце заливало чистое небо ярким светом. Шторма как не было. В голубом небе ни облачка. Море было спокойным, видимость превосходной. Прекрасный день, чтобы потопить корабль».
И цели не заставили себя ждать…
Самое эффективное оружие войны
Немецкие субмарины в ходе первой битвы за Атлантику потопили 5000 торговых судов на 12,85 миллиона регистровых тонн, 104 боевых корабля и 61 судно-ловушку. В большинстве случаев жертвы на потопленных судах были малы, особенно после введения конвоев, когда их экипажи подбирали людей с других судов. Из не носивших военную форму граждан союзников погибло 15 000 человек. 178 немецких подлодок было уничтожено в боях, от конструктивных дефектов и ошибок экипажа затонуло ещё 39, всего умерло 5100 подводников — трое из десяти. Вероятность умереть для подводника была в разы выше, чем у солдата на фронте.
Эти результаты были достигнуты исключительно малыми силами. Тоннаж и экипаж всех участвовавших в боях немецких подлодок были во много раз меньше, чем у германского надводного флота, много меньше повлиявшего на войну на море. И тем не менее несмотря на столь серьёзные успехи, этот опыт был довольно слабо изучен и осознан после войны. Во Вторую мировую Германия вступила со считаными тысячами подводников — всего же военных моряков было 78 000.
Такая слабость в начале войны привела к тому, что выиграть вторую битву за Атлантику у немцев, к счастью, не получилось. Не учли уроков неограниченной подводной войны и Великобритания с США, из-за чего победа далась им ценой потери судов на 15 миллионов тонн. Но у этих двух стран ресурсов было столько, что они могли себе позволить учиться в ходе войны. У Германии, для которой главным фронтом был Восточный, такой роскоши не было.
Как один подводник семерых адмиралов не прокормил
Почему уроки Первой мировой не были учтены ни одной из сторон? Причина этого до безумия проста: ни один из адмиралов, определявших военно-морскую политику Рейха или Британской империи, не был подводником. Они не понимали подводной службы. Англичане относились к субмаринам как к оружию слабого, и, ориентируясь на успех конвойной системы, считали, что легко справятся с ними и в будущем. Немецкие высшие военно-морские чины полагали, что лодки будут действовать поодиночке, и не понимали новаций Дёница. Поэтому они предлагали строить большие субмарины для одиночных атак. Подводники были против, поскольку понимали обречённость такой тактики при действиях против конвоев. Эти разногласия до начала Второй мировой так и не дали выбрать тип лодок для массовой постройки, отчего её никто и не начинал.
Карл Дёниц, который подводником был, встретил Вторую мировую капитаном первого ранга и серьёзного влияния на военно-морскую политику своей страны оказать не мог. Поэтому его план полной блокады Англии 300 подлодками с началом войны нечем было воплощать, 57 немецких лодок для этого не хватало. Построить достаточное их количество удалось лишь к 1942–1943 годам, когда у противолодочной авиации появился коротковолновой радар и ночная невидимость лодок закончилась. Для истории человечества слепота немецких адмиралов сыграла положительную роль. Блокада Британских остров серьёзно удлинила бы Вторую мировую и сделала её ещё более кровавой.
Не менее важна эта слепота и для понимания военной истории человечества в целом. Историю вообще и войн в частности принято представлять как процессы, управляемые объективными предпосылками. Антанта победила в Первой мировой — значит, была сильнее. Подлодки проиграли — значит, были слабы. Внимательный взгляд на вооружённые конфликты вызывает сомнения в том, что всё так просто. Александр Македонский никогда не увидел бы Инда, а Гитлер не захватил бы Париж, если бы победы приносило число людей, танков или пушек. Ход войны определяется не оружием или количеством военнослужащих, а качеством того, что они прикрывают фуражкой.
«Добрый малый, но слишком много пил»
Построенные наспех и отправленные с необученными командами подводные лодки использовались во Владивостоке плохо. Недоделки, дефекты и разного рода технические неполадки мешали командирам обучать команды. Помощи портовых мастерских было недостаточно. Вместо боевой подготовки личный состав занимался постоянной починкой матчасти. Не лучше обстояло и с условиями жизни подводников. Разместили их на транспорте «Шилка», совершенно к этому не приспособленном. «Команды лодок помещены отвратительно, скверно, — писал в донесении командир отряда Плотто. — Люди, уставшие на лодке, не имеют угла, где бы отдохнуть, часто не получали горячей пищи».
Установка аккумуляторов на «Дельфин». Владивосток, 1905 год.
Изображение из собрания П.Каменченко
С 14 февраля «Дельфин» и «Сом» практиковались в подводном плавании, совершив выходы к острову Рейнеке и на восток — к Аскольду. 4 мая лодка вернулась во Владивосток из-за неисправности привода вертикального руля. Готовясь к ремонту, сдали торпеды. Команда перебиралась жить на транспорт. Начали перекачку топлива из цистерн.
10 мая на лодке дежурили вахтенные — машинный квартирмейстер Сюткин и минер Хамченко. Посторонних пускать было строго воспрещено, но служба в отряде была поставлена скверно, а дисциплина — слабо. Хамченко пригласил в гости земляка, любопытствующего унтер-офицера с одного из миноносцев. Чем занимались в лодке земели — неизвестно, возможно, курили в неположенном месте. Последовал взрыв, и лодка затонула на глубине 13 метров. Любознательный экскурсант погиб, минер сильно обгорел. При поднятии лодки произошло еще несколько взрывов внутри корпуса, после чего основательно пострадавшую лодку вытащили на берег.
Аварийный ремонт на «Дельфине» закончили 8 октября 1905 года. А за месяц до этого закончилась Русско-японская война. Практически весь Тихоокеанский флот был уничтожен, Россия потерпела унизительное поражение. Летом на Черном море восстала команда броненосца «Потемкин», осенью поднял мятеж гарнизон Кронштадта. В следующем году на Балтике бунтовали матросы крейсера «Память Азова». Во Владивостоке ситуация была немногим лучше. Командир «Дельфина» Завойко проиграл в карты выделенные на содержание лодки казенные деньги и 31 марта покончил с собой. «Он был добрый малый и прост в обращении с матросами, но слишком много пил», — вспоминал своего доброго командира квартирмейстер Сюткин.
Владивосток, лето 1905 года. «Дельфин» после подъема
Изображение из собрания П.Каменченко
«Лодки совершенно запущены по причине отсутствия офицеров и нижних чинов в течение почти всего 1906 года. Деньги, выданные авансом на целый год, были растрачены офицерами или разобраны в долг. Имущество наполовину расхищено, потеряно и сгорело при пожарах», — писал в отчете капитан второго ранга Магнус, назначенный начальником отряда в декабре 1906 года.
