Следы войны: фото лица советского солдата до и после 4 лет войны

Но в Российской Федерации при отличном развитии армии, она не всегда отвечала всем 5-тью параметрам. Более того, одежда красноармейца больше 100 лет назад, считалась самой многофункциональной и продуманной. Спустя десятки лет ситуация изменилась. Уже в 1994 был подписан указ, который гласил о радикальных изменениях в военной форме солдат. С тех пор Россия отошла от привычного образца одежды военнослужащих и внесла коррективы в оформление новой партии одежды.

Эволюция военной формы в России с 1994 — 2008, какие видоизменения произошли?

• Цвет формы стал оливковым.
• Военная шинель была сменена на длинное пальто.
• Кителя стали похожи на пиджаки с вставными карманами.
• Появились нашивки на рукавах. Они обозначали к какому роду войск принадлежит служащий.

После ряда столь значительных изменений, эксперты и солдаты сделали вывод, что Министерство Обороны России лишь упростили одежду и свели до минимума различные дизайнерские решения.

Новое, но уже менее радикальное изменение формы случилось в 1997 году. Когда звезды на погонах генералов, заменили с одной большой звезды на четыре маленьких.

После, власть не вносила никаких масштабных перевоплощений ближайшие 10 лет.

В 2007 году, случился некий переворот с военной формой российских военнослужащих.Именно о нем мы хотим рассказать в данной статье.

Поддержите издание

• Вступайте в КЛАН

Или

К вашему вниманию предоставляем ряд интересных и, даже, скандальных вопросов о эволюции военной формы в России:

1. Какая бывает военная форма?
2. Кто дизайнер военной формы в России?
3. Как выглядит солдат России и комфортно ли ему в спец. одежде?
4. Кто шьет форму для армии России?
5. Форма Юдашкина для военных — идеальна?

Красная армия. Идеология и военная доктрина

Красная армия – это народные вооружённые силы, созданные для защиты завоеваний Октябрьской революции и социалистического Отечества. Это надёжный оплот советской власти. На первом этапе своего существования (до отказа Сталина от идей мировой революции и перехода к «построению социализма в одной стране») РККА рассматривалась большевиками ещё и как подспорье для обеспечения побед будущих революций в других странах.

Красноармейцы 1920-х годов
Военная доктрина Красной армии отличалась ярко выраженным наступательным характером, который выражался в тезисе «бить врага малой кровью и на чужой территории». В своих мемуарах видные советские полководцы указывают на то, что такой однобокий подход в итоге сыграл негативную роль. Рабоче-крестьянская Красная армия практически не изучала оборонительного характера ведения боевых действий – при отступлениях и окружениях. Это пагубно отразилось на событиях начального периода Великой Отечественной.

«Отдохнуть по-человечески и от обстрела укрыться»

Осенью 1942 г. военный корреспондент армейской газеты «Ленинский путь» Л.И. Левин по заданию редакции провел исследование того, какова «землянка на переднем крае». Идеальная землянка, где «все было как надо», обнаружилась в одном из подразделений 286-й стрелковой дивизии. Ее «хозяином» был командир расчета, сержант И.П. Симак (в довоенном прошлом — сибирский колхозник), а кров он делил еще с двумя красноармейцами.

«Стены землянки уже забраны досками, дверь с окошком для дневного света, хорошо пригнанная, плотно закрывается; в углу примостилась печка, самодельная, но вполне отвечающая своему назначению. Около нее аккуратно сложена вязанка сухих дров. С наступлением темноты можно будет затопить. Нары покрыты свежими ветками, поверх которых разостлана чистая плащ-палатка. Вдоль стен прибиты полки и на них поблескивают котелки». Самыми важными характеристиками хорошей землянки Симак называл возможность «отдохнуть по-человечески и от обстрела укрыться», а в холодное время — согреться. Последняя проблема решалась хорошо пригнанной дверью, которая бы плотно закрывалась, а вот этим, как раз, многие пренебрегали, и тогда землянка оставалась «ледяным погребом, сколько бы ее не топили»11.

Неудобством отличались самодельные шалаши, которые использовались в основном летом. По роду своей службы в них нередко ночевали связисты. Летом 1944 г. связистка З. Жорниченко жаловалась в письме матери, что в шалашах неуютно, от сильных дождей они не спасают («мокнем как куры»)12. Ей вторила связистка Н.П. Демкина, вспоминая, как после форсирования Немана жили в шалашах; располагались в них по два человека на одной шинели, другой накрываясь как одеялом. Но, в общем, часто спали «как придется, где придется»; однажды легли с подругами-телефонистками вокруг дерева головой к нему, и со смехом ожидали, что придет командир будить на дежурство «крайнего» и запутается его искать, так как «все кучей лежат по кругу»13.

В палатках жили зачастую по необходимости, например, когда в болотистой местности нельзя было выкопать землянку или построить блиндаж.

Писатель Александр Исбах в шалаше с бойцами Белорусского фронта. Май 1944 г. Фото: РИА Новости

Как выглядит Красная армия в организационном составе

Организационная структура Красной армии сложилась в ходе гражданской войны, и официально была закреплена в законе «Об обязательной военной службе», принятом в 1925 году. Там была прописана вся организационная структура вооружённых сил страны советов. Из данного документа можно получить детальный ответ на вопрос: Красная армия – что это на практике.

Красноармейцы 1930-х годов

РККА подразделялась на сухопутные, морские и воздушные силы, а также на войска политуправления и конвойные войска. Вооружённые силы располагались в территориальных военных округах, на которые постепенно была разделена вся территория страны. В время войны образовывались фронты.

Купные общевойсковые соединения Красной армии были выстроены так:

• Корпус (состоящий из 2-4 дивизий);
• Дивизия – три полка, плюс артиллерийского полк, батальоны инженерные, технические и материального обеспечения;
• Полк – три батальона, артиллерийский дивизион и роты инженерные, технические / материального обеспечения.

«В траншеях — вода»

В полевых условиях пребывали одновременно огромные массы военнослужащих. Командир минометной роты, старший лейтенант С.И. Страхов, описывал это в письме жене после своей поездки на передовую 14 ноября 1944 г., уже будучи «в комнате, [где] так тепло — замечательно, а на улице творится целое светопреставление — ветер, мокрый снег»:

«А можешь себе представить, как сейчас на передовых, позавчера я провел там целые сутки. Темь — в глаз коли, в траншеях — вода, бойцы попеременно и непрерывно работают по выброске грязи и зорко следят за противником. Я знаю, что ты не воображаешь, что такое передовая. Вот я шел ночью, кругом как будто бы безлюдье, а посмотришь повнимательнее — кругом жизнь. Тысячи людей сидят в земле. Вот траншея — это извилистый глубокий ход… Там и тут приютились маленькие земляночки. Входили в одну-другу[ю]. Тут горит свечка, топится маленькая печка. Здесь отдыхают, там сидят, беседуют или что-нибудь читают, пишут письма и т.д. Здесь человек не только борется с врагом, но борется с природой, с непогодой. Это люди, мужество которых трудно переоценить. Это герои»3.

Лес — пространство, которое военнослужащим приходилось превращать в пригодное для жизни: на одну ночь или на длительный срок. Сезон выбирать не приходилось; самый неблагоприятный для устройства в лесу, конечно, зимний. Командир пулеметной роты, лейтенант В.С. Суханов в дневниковой записи от 6 марта 1943 г. посетовал на болотистую местность Кубани, но спохватился:

«Все-таки до некоторой степени мне посчастливилось — прошло 2 зимы войны, и мне не пришлось быть на фронте в условиях зимы. Правда, сейчас немного прихвачу, но март это еще терпимо, а зимний фронт ужасен, это просто кошмар какой-то»4.

А вот письмо военного переводчика Виктора Раскина, служившего в Карелии и описавшего конец 1943 г. «Если есть на свете что-нибудь действительно абсурдное, так это жизнь на болоте. Оно очень плохо оборудовано для жилья. Роешь землянку — получаешь колодец. И в нем живут, вычерпав воду ведрами, банками из-под консервов. А главное — нет печки…», — рассказывал Раскин подруге.

Подытожил он свой фронтовой жилищный опыт в марте 1944 г.:

«1 апреля будет два года как я на фронте, т.е. в лесу. Отчасти самотеком, отчасти благодаря самовнушению отучился думать о городе, театре и пр. Внушил себе, что все это находится где-то на другой планете или в четвертом измерении, а для меня существуют только многонакатные блиндажи, из которых по утрам нужно отливать целый океан воды, лес, изрубленный топорами и снарядами, телефон и бесконечные сводки, донесения, приказы. А вот побывал дома (отпуск в Ленинграде. — Авт.) и потерял способность так равнодушно относиться к соблазнам большого города»5.

Сооружение землянки.

Почему Красная армия называется Красной

Изначально командование РККА уделяло особенное внимание политической работе с личным составом, его воспитанию в духе преданности идеалам революции. Красной армия была названа именно для того, чтобы подчеркнуть её революционный, классовый характер.

Во всех подразделениях РККА имелись политические отделы, ведущие политико-воспитательную работу с красноармейцами. Комиссары-политработники работали в тесном сотрудничестве с командирами и обладали не меньшей властью.

Почему Красная армия 20-х годов часто ассоциируется именно с кавалерией

В годы гражданской командование РККА смогло с успехом решать оперативные задачи с использованием крупных соединений кавалерии. Формирование мобильных конных действительно стало большим достижением военного искусства того времени и полностью оправдало себя. Командир Первой конной армии Семён Будённый стал легендарным военачальником, маршалом Советского Союза.

Бойцы Первой конной армии Будённого

После гражданской кавалерия ещё долгие годы продолжала оставаться многочисленным родом войск в РККА. Даже когда был взят курс на механизацию, командование Красной армии долгое время продолжало считать кавалерию самым универсальным, «вечным» родом войск. – «Какие ещё «автомобильные и мотоциклетные эскадроны»? Это же абсурд!»

Поэтому кавалерийские части и подразделения РККА в 1941 году и последующие годы Великой Отечественной продолжали принимать активное участие в военных действиях. Но в ходе войны стало очевидным, что этот род войск устарел. Поэтому в 1945 году кавалерия Красной армии как род войск, предназначенный для поведения боевых операций, уже перестала существовать.

Как развлекались и чем жили солдаты и офицеры

Вохрение штанов, блудовство, растяжки, пьянство, драки и другие развлечения солдат, для которых армия на долгие годы становилась домом

Автор Игорь Курукин

Лагерь екатерининских солдат. Иллюстрация Александра Бенуа для издания «Картины по русской истории». 1912 год © Wikimedia Commons
Рекрут XVIII столетия после долгой дороги попадал в свой полк, который становился для молодых солдат родным домом — ведь служба в XVIII веке была пожизненной. Только с 1793 года ее срок был ограничен 25 годами. Новобранец принимал присягу, навсегда отделявшую его от прежней жизни; получал из казны шляпу, кафтан, плащ-епанчу, камзол со штанами, галстук, сапоги, башмаки, чулки, исподние рубахи и портки.

«Инструкция полковничья конного полку» 1766 года предписывала учить рядовых «чистить и вохрить штаны, перчатки, перевязь и портупею, связывать шляпу, наложить на нее кашкет и обуть сапоги, положить на них шпоры, привить косу, надеть мундир, а потом стоять в требуемой солдатской фигуре, ходить просто и маршировать… и когда во всем том он привыкнет, начать обучать ружейным приемам, конной и пешей экзерциции». Требовалось немало времени, чтобы научить мужицкого сына молодцевато себя держать, «чтобы крестьянская подлая привычка, уклонка, ужимка, чесание при разговоре совсем были у него истреблены». Солдаты должны были бриться, но зато им разрешалось отпускать усы; волосы носили длинные, до плеч, и в парадные дни пудрили их мукой. В 30-х годах солдатам было приказано носить букли и косы.

Требовалось немало времени, «чтобы крестьянская подлая привычка, уклонка, ужимка, чесание при разговоре совсем были у него истреблены»

Приходя в роту или эскадрон, вчерашние мужички-общинники включались в привычную для них форму организации — солдатскую артель («чтоб не меньше восьми человек в каше было»). При отсутствии развитой системы снабжения (и привычных для нас магазинов и лавочек) русские солдаты приспособились обеспечивать себя всем необходимым. Старослужащие обучали новичков, опытные и умелые закупали на артельные деньги дополнительный провиант, сами чинили амуницию и шили мундиры и рубахи из казенного сукна и полотна, расторопные на постое нанимались на заработки. Деньги из жалованья, заработков и наградных отчислялись в артельную кассу, во главе которой солдаты избирали степенного и авторитетного «расходчика», или ротного старосту.

Такое устройство военной жизни делало русскую армию XVIII века социально и национально однородной. Чувство связи в бою обеспечивало взаимную выручку, поддерживало боевой дух солдата. С первых же дней новобранцу внушали, что теперь «он уже не крестьянин, а солдат, который именем и чином своим от всех его прежних званий преимуществен, отличается от них неоспоримо честью и славою», так как он, «не щадя своей жизни, обеспечивает своих сограждан, обороняет отечество… и тем заслуживает признательность и милость Государя, благодарность земляков и молитвы чинов духовных». Рекрутам рассказывали историю их полка с упоминанием сражений, где этот полк участвовал, и имен героев и полководцев. В армии вчерашний «подлый мужик» переставал быть крепостным, если был им прежде. Крестьянский парень становился «государевым слугой» и в эпоху постоянных войн мог дослужиться до унтера и даже — если повезет — до обер‑офицера. «Табель о рангах» Петра I открывала дорогу к получению дворянского звания — таким образом «вышла в люди» примерно четверть пехотных офицеров петровской армии. За примерную службу предусматривалось повышение оклада, награждение медалью, производство в капралы, сержанты. «Верные и истинные слуги отечества» переводились из армии в гвардию, получали медали за сражения; за отличия по службе солдат жаловали «по рублю» с чаркой вина.

Повидавший в походах дальние края служивый навсегда порывал с прежней жизнью. Состоявшие из бывших крепостных полки без колебаний подавляли народные волнения, и в XVIII и в XIX веках солдат не ощущал себя крестьяни­ном. Да и в повседневной практике солдат привыкал жить за счет обывателей. На протяжении всего XVIII века русская армия не имела казарм. В мирное время она располагалась на постой в домах сельских и городских жителей, которые должны были предоставлять военным помещения, постели и дрова. Освобождение от этой повинности было редкой привилегией.

В повседневной практике солдат привыкал жить за счет обывателей

Фузилеры пехотных полков 1700–1720 годов © Из книги «Историческое описание одежды и вооружения российских войск», 1842 год
В короткие дни отдыха от боев и походов солдаты гуляли вовсю. В 1708 году во время тяжкой Северной войны бравые драгуны «становились постоем в городках. Вино и пиво собирали до обозу. А некой чины шляхетские пили невмочь. Поносили таковых зело, а також били батожьем государевым именем. А блудовство все же являлось. Имали по закутам драгунов швадроных шляхетов. Были дети те млады и проходу от сих блядовин девкам да бабам никакого нету «Шляхеты» — служившие в драгунском эскадроне («шквадроне») дворяне (шляхта). Эти-то молодые дворяне и не давали прохода бабам.. Полковник наш и кавалер достойный Михаил Фаддеич Чулишов страшать всех тех, кто дерзок, велел и бити в батоги. <�…> А те дра­гуны да гранодиры, кои из баталий мелких вышадши были, — те отдыхали и с калмыки да со татаре кумыс пили, сдобря водкой, а потом с соседским полком на кулаки дрались. Де мы, корили, бились и животы лишались, а де вы ховались и свеев Свеи — шведы. убоялись. И в дальний швадрон шатались и лаялись матерно, и полковники не знали, что и делать. Государевым повелением самые злостные ималась и вещались и в батоги бились на козлах пред всем фрунтом. И нашим из шквадрона двоим тоже досталось драгуну Акинфию Краску и Ивану Софийкину. Вешаны были за шею. А у Краска так от удавления язык выпал, то даже до средины грудей доставал, и многие дивились тому и глядеть ходили» «Записки служебные (дневник) Симеона Куроша, капитана швадрона драгунского, рославского же»..

И в мирное время постой войска в каком-либо местечке воспринимался обыва­телями как настоящее бедствие. «Он распутствует с его женой, бесчестит его дочь… ест его цыплят, его скотину, отнимает у него деньги и бьет непрестанно. <�…> Каждый месяц перед выходом из мест квартирования должны собирать крестьян, опрашивать их о претензиях и отбирать у них подписки. <�…> Если крестьяне недовольны, то их поят вином, напаивают их, и они подписывают. Если же, несмотря и на все это, они отказываются подписывать, то им угро­жают, и они кончают тем, что умолкают и подписывают», — описывал поведение солдат на постое в екатерининское время генерал Ланжерон.

Солдат распутствует с его женой, бесчестит его дочь, ест его цыплят, его скотину, отнимает у него деньги и бьет непрестанно

Офицеры имели возможность более изысканного досуга — особенно за границей. «…Все прочие офицеры нашего полку, не только молодые, но и пожилые, занимались совсем иными делами и заботами. Всех их почти вообще усердное желание быть в Кенигсберге проистекало совсем из другого источника, нежели мое. Они наслышались довольно, что Кенигсберг есть такой город, который преисполнен всем тем, что страсти молодых и в роскоши и распутствах жизнь свою провождающих удовлетворять и насыщать может, а именно: что было в оном превеликое множество трактиров и бильярдов и других увеселительных мест; что все что угодно в нем доставать можно, а всего паче, что женский пол в оном слишком любострастию подвержен и что находится в оном превеликое множество молодых женщин, упражняющихся в бесчестном рукоделии и продающих честь и целомудрие свое за деньги. <�…> Не успело и двух недель еще пройти, как, к превеликому удивлению моему, услышал я, что не осталось в городе ни одного трактира, ни одного винного погреба, ни одного бильярда и ни одного непотребного дома, который бы господам нашим офицерам был уже неизвестен, но что не только все они у них на перечете, но весьма многие свели уже отчасти с хозяйками своими, отчасти с другими тамошними жительницами тесное знакомство, а некоторые побрали уже к себе и на содержание их, и все вообще уже утопали во всех роскошах и распутствах», — вспоминал бывший поручик пехотного Архангелогородского полка Андрей Болотов о пребывании в завоеванном русскими войсками Кенигсберге в 1758 году.

Если по отношению к мужикам допускались «продерзости», то во «фрунте» от солдат требовали дисциплины. Солдатские стихи той эпохи правдиво описывают повседневную муштру:

В караул идешь — так горе, А домой придешь — и вдвое, В карауле нам мученье, А как сменишься — ученье!.. В карауле жмут подтяжки, На ученье жди растяжки. Стой прямее и тянись, За тычками не гонись, Оплеухи и пинки Принимай так, как блинки.

Нарушителей по «Артикулу воинскому» ожидали наказания, которые зависели от степени проступка и определялись военным судом. За «чародейство» полагалось сожжение, за поругание икон — отсечение головы. Самым обычным наказанием в армии было «гоняние шпицрутен», когда нарушителя проводили с привязанными к ружью руками между двумя шеренгами солдат, которые наносили ему по спине удары толстыми прутьями. Совершившего проступок впервые водили сквозь весь полк 6 раз, провинившегося повторно — 12 раз. Строго спрашивали за плохое содержание оружия, за умышленную порчу его или за «оставление ружья в поле»; за продажу или проигрыш своего обмундирования наказывали продавцов и покупателей. За троекратное повторение этого проступка виновного приговаривали к расстрелу. Обычными преступлениями были для служивых воровство, пьянство и драки. Наказание следовало за «невнимание в строю», за «опоздание в строй». Опоздавшего в первый раз «взят будет за караул или на два часа по три фузей Фузея — гладкоствольное кремнёвое ружье. на плечо». Опоздавшему во второй раз полагался арест на двое суток или «по шести мушкетов на плечо». Кто в третий раз опаздывал, того ждало наказание шпицрутенами. За разговор в строю полагалось «лишение оклада». За халатное несение караульной службы в мирное время солдата ждало «серьезное наказание», а в военное время — смертная казнь.

За «чародейство» полагалось сожжение, за поругание икон — отсечение головы

Особенно строго наказывали за побег. Еще в 1705 году вышел указ, согласно которому из трех пойманных беглецов одного по жребию казнили, а двух других ссылали на вечную каторгу. Казнь проходила в том полку, откуда бежал солдат. Бегство из армии принимало широкий размах, и правительству приходилось издавать специальные обращения к дезертирам с обещанием прощения добровольно вернувшимся в строй. В 1730-е годы положение солдат ухудшилось, что вело к росту численности беглых, особенно среди рекрутов. Усиливались и меры наказания. Беглецов ожидала или казнь, или каторга. Один из указов Сената 1730 года гласит: «Которые рекруты учнут бегать за рубеж и пойманы будут, то из первых заводчиков на страх другим казнить смертию, повесить; а прочим, которые не сами заводчики, чинить политическую смерть и ссылать в Сибирь к казенным работам».

Обычной отрадой в солдатской жизни было получение жалования. Оно было различным и зависело от рода войск. Меньше всех платили солдатам внутренних гарнизонов — их жалование в 60-х годах XVIII века составляло 7 руб. 63 коп. в год; а больше всех получали кавалеристы — 21 руб. 88 коп. Если учесть, что, например, лошадь стоила 12 рублей, то это было не так уж и мало, однако этих денег солдаты не видели. Что-то уходило за долги или в руки оборотистых маркитантов, что-то — в артельную кассу. Случалось и так, что полковник присваивал себе и эти солдатские гроши, заставляя идти на кражу и остальных офицеров полка, поскольку они все должны были подписывать расходные статьи.

Остатки жалованья солдат просаживал в кабаке, где порой в лихом кураже мог «бранить всех матерно и называть себя царем» или поспорить: с кем именно «блудно живет» государыня Анна Иоанновна — с герцогом Бироном или с генералом Минихом? Собутыльники, как полагается, тут же и доносили, и болтуну приходилось оправдываться обычным в таких делах «безмерным пьянством». В лучшем случае дело оканчивалось «гонянием шпицрутен» в родном полку, в худшем — кнутом и ссылкой в дальние гарнизоны.

Солдат мог поспорить, с кем именно «блудно живет» государыня Анна Иоанновна — с герцогом Бироном или с генералом Минихом?

Скучая на гарнизонной службе, молодой солдат Семен Ефремов поделился как‑то с сослуживцем: «Молись Богу, чтоб турка поднялся, то б мы отсюда вон». Он избежал наказания только благодаря объяснению своего желания начала войны тем, что «пока молод, может дослужитца». Уже понюхавшие пороху старые служивые думали не только о подвигах — в числе «вещест­венных доказательств» в делах Тайной канцелярии сохранились изъятые у них заговоры: «Укрепи, Господи, на рати и на бою и на всяком месте от татар и от розных верных и неверных языков и от ратного всякого оружия… а меня, раба своего Михайлу, сотвори яко же лева силою». Иных же тоска и муштра доводила, как рядового Семена Попова, до страшного богохульства: солдат написал своей кровью «богоотступное письмо», в котором «дьявола к себе призывал и богатества у него требовал… чтоб чрез то богатество отбыть от военной службы».

И все же война давала шанс удачливому. Отлично знавший психологию солдата Суворов в своем наставлении «Наука побеждать» упоминал не только о быстроте, натиске и штыковой атаке, но и о «святой добыче» — и рассказывал, как во взятом жестоким штурмом под его командой Измаиле солдаты «делили золото и серебро пригоршнями». Правда, так везло далеко не всем. Прочим же «кто остался жив — тому честь и слава!» — обещала та же «Наука побеждать».

Однако самые большие потери армия несла не от неприятеля, а от болезней и отсутствия врачей и медикаментов. «Ходя при захождении солнца по лагерю, видел одних полковых солдат, копавших ямы для умерших своих собратий, других уже хоронивших, а третьих совсем погребавших. В армии весьма мно­гие болеют поносом и гнилыми лихорадками; когда и офицеры преселяются в царство мертвых, за коими во время их болезни всеконечно лучше присмат­ривают, а за деньги их пользуют врачи собственными своими лекарствами, то как не умирать солдатам, оставленным в болезни на произвол судьбы и для коих лекарств или недовольно, или совсем в иных полках не имеется. Болезни рождаются от того, что армия стоит в каре, четвероугольником, что испраж­няемый кал, хотя немного ветр подует, распространяет по воздуху весьма дурной запах, что вода лиманская, будучи употребляема сырою, весьма нездорова, а уксусу не делят солдатам, что по берегу везде видимы трупы мертвые, потонувшие в лимане в трех бывших на нем сражениях» — так описывал осаду турецкой крепости Очаков в 1788 году армейский чиновник Роман Цебриков.

Большинству же выпадала обычная солдатская участь: бесконечные марши по степи или горам в жару или по грязи, биваки и ночевки под открытым небом, долгие вечера на «винтер-квартирах» по крестьянским избам. 

Красная армия – это кто

Название «Рабоче-крестьянская» точно отражало классовый состав армии советского государства. Образование Красной армии шло на революционной волне, поэтому её создатели отвергали офицерство как само явление, объявляя его «пережитком царского режима».

Танки на параде Красной армии в Москве 7 ноября 1941 года
Поэтому вплоть до 1943 года в РККА не существовало ни погонов, ни воинских званий. Вместо них были просто названия должностей: «комкор» (командир корпуса), и так далее. Вместо погон, как знаки различия на петлицах использовали треугольники (у младшего комсостава), квадраты (у среднего комсостава), прямоугольники (у старшего) и ромбы (у «красного генералитета»).

Введение погон, должностных званий и их унификация произошли в 1943 году, после Сталинградской битвы. Вместе с ними в официальный лексикон вошло и слово «офицер». Эта система воинских званий и знаков различия осталась практически в неизменном виде до наших дней. Впрочем, и первоначальные должностные звания – комбат, комбриг, комдив – и в наше время сохраняются в неофициальном обиходе.

«До последних секунд сидели в избах…»

Постой в домах мирного населения — практика размещения красноармейцев, имевшая широкое распространение во время маршей, переходов, нахождения в обороне. Если дома пустовали, то занять их не представляло проблемы. В других случаях существовали варианты: жители проявляли гостеприимство, старались перетерпеть присутствие незваных постояльцев, либо даже отказывали в пристанище. В последнем случае армейское начальство могло проигнорировать отказ.

Во время затяжного перехода на исходе 1941 г. рядовому Леониду Андрееву и его товарищам довелось побывать на ночном постое во множестве крестьянских домов, что отпечаталось в памяти:

«Каждую ночь мы останавливались ночевать в деревнях, и каждую ночь — другие избы, другие люди и одинаковые слова, похожие, как слезы оплакивающих одно и то же. Сотни крестьянских лиц прошли в те дни передо мною… Некоторые были скупы, жадны, другие добры, жалостливы; одни грели и кормили, другие косились, ворчали, и тогда после сна на грязном, холодном полу — голодная дорога дня. Нас почти не снабжали, и мы ели только то, чего не жалела мужицкая доброта… Я не помню лиц, — но я и сейчас ощущаю тепло, которое исходит от этих неведомых, далеких, чужих людей… Нас поднимали холодными утрами, часа в 2-3, до последних секунд мы сидели в избах еще несколько теплых мгновений, — пока нас, дремлющих на ходу, не выгоняли на мороз»14.

В малых деревнях было невозможно нормально разместиться. Например, по пути следования лыжного батальона Леонида Андреева к линии фронта зимой 1942 г. батальону пришлось размещаться в деревне из трех домов. «В комнате, в которую попал я, набилось столько, что все стояли, тесно прижавшись друг к другу… Стали засыпать, сползать вниз. Заснул и я. Проснулся, потому что кто-то шел по мне — я очутился на полу, на ком-то, кто-то лежал на мне, — кто-то пробирался куда-то, ступая по телам». До боя за полуразрушенную деревню Черную под Старой Руссой были считаные дни. После него от батальона осталось 18 человек15.

Порой занимали уже готовое жилье вслед за противником. «Они их строят из досок, ломают дома [для этого], внутри нары, стулья, столы и даже мягкие диваны, — рассказывал в письме домой в декабре 1943 г. пехотинец, старший лейтенант А.В. Назаренко. — Есть блиндажи в 2-3 комнаты. Стены, потолок и пол выложены досками. Внутри железные печки, обычно цилиндрические, но много и квадратных»16. Артиллерист В. Киселев записал в дневнике, будучи в Польше в 1944 г.: «Я живу в немецком блиндаже. У потолка мы обнаружили какой-то красный провод, осторожно подоткнули его и не уверены до сих пор — заминирован этот блиндаж или нет»17.

«Пусть солдаты немного поспят…» Кенигсберг. 1945 г.