Самый знаменитый танковый бой Второй Мировой Войны.

Главная » Спорная история » Самый знаменитый танковый бой Второй Мировой Войны.

Спорная история

boroda 24.08.2019 1302

в Избранноев Избранномиз Избранного 1

Коллеги давно хотел поделиться с вами этой статьёй, но раз прочитав, потом не мог найти. Вот, все-таки отыскал и выкладываю. Это к разговору о реальной силе КВ по отношению к немецким танкам.

События под Ленинградом в августе 1941 года развивались по весьма драматическому сценарию. В ночь с 7 на 8 августа немецкая группа армий «Север» начала наступление на Ленинград. 41-й моторизованный корпус из состава 4-й танковой группы и 38-й армейский корпус нанесли удары по населенным пунктам Ивановское и Большой Сабск в сторону Кингисеппа и Волосово. Через три дня противник приблизился к шоссе Кингисепп — Ленинград. 13 августа немецкие войска захватили станцию Молосковицы и перерезали железную и шоссейную дороги Кингисепп — Ленинград. Им также удалось форсировать реку Луга на правом фланге фронта, и город оказался между двух огней. 14 августа все дивизии 41-го моторизованного и 38-го армейского корпусов, выйдя на оперативный простор, устремились к Ленинграду. 16 августа были заняты Нарва и Кингисепп.

10 августа 56-моторизованный корпуса атаковал советские войска в районе Луги. В тот же день тяжелые бои начались и на новгородско-чудовском направлении. На следующий день немцы прорвались к реке Оредеж. Нависла угроза над левым флангом войск, обороняющих лужский сектор. 13-го августа 34-я и часть сил 11-й армий Северо-Западного фронта в районе Старой Руссы и озера Ильмень нанесли удар в тыл частям 10-го армейского корпуса. Немецкое командование начало поспешно перебрасывать на это направление 56-й моторизованный корпус, дивизию СС «Мертвая голова» и только что переданный группе армий «Север» из-под Смоленска 39-й моторизованный корпус.

16 августа части 1-го армейского корпуса овладели западной частью Новгорода. Нависла реальная угроза прорыва немецких войск к Ленинграду.

18 августа командира 3-й танковой роты 1-го танкового батальона 1-й Краснознаменной танковой дивизии старшего лейтенанта Зиновия Колобанова вызвали к командиру дивизии генералу В.И. Баранову. Штаб дивизии располагался в подвале собора, являющегося достопримечательностью Гатчины,которая называлась тогда Красногвардейском. Задание Колобанов получил лично от Баранова. Показав на карте три дороги, ведущие к Красногвардейску со стороны Луги, Волосово и Кингисеппа (через Таллинское шоссе — прим. автора), комдив приказал:

— Перекрыть их и стоять насмерть!

Обстановка под Ленинградом была такой, что приказ комдива командир танковой роты воспринял буквально.

В роте Колобанова было пять танков КВ-1. В каждый танк было загружено по два боекомплекта бронебойных снарядов. Осколочно-фугасных снарядов на этот раз экипажи взяли минимальное количество. Главное было не пропустить немецкие танки.

В тот же день Колобанов выдвинул свою роту навстречу наступающему противнику. Старший лейтенант направил два танка — лейтенанта Сергеева и младшего лейтенанта Евдокименко — на лужскую дорогу (Киевское шоссе — прим. автора). Еще два КВ под командованием лейтенанта Ласточкина и младшего лейтенанта Дегтяря направились защищать дорогу, ведущую на Волосово. Танк самого командира роты должен был встать в засаду у дороги, соединяющей таллинское шоссе с дорогой на Мариенбург — северной окраиной Красногвардейска.

Колобанов провел с командирами всех экипажей рекогносцировку, указал места огневых позиций и приказал отрыть для каждой машины по два укрытия — основное и запасное, а потом тщательно замаскировать их. Связь с командиром роты экипажи должны были поддерживать по радио.

Для своего КВ Колобанов определил позицию таким образом, чтобы в секторе огня был самый длинный, хорошо открытый участок дороги. Немного не доходя до птицефермы Учхоза, она поворачивала чуть ли не на 90 градусов и далее уходила к Мариенбургу. Ее пересекала еще одна, грунтовая, дорога, по которой, по всей видимости, местные жители после сенокоса вывозили с полей сено. Кругом виднелись не убранные стога, стояли они неподалеку и от выбранной Колобановым позиции. По обеим сторонам дороги, ведущей к Мариенбургу, тянулись обширные болотины. Было даже небольшое озерко с беспечно плавающими по нему утками.

Выкопать капонир для такого танка, как КВ, дело очень непростое. К тому же, грунт попался крепкий. Только к вечеру удалось упрятать танк в отрытом по самую башню капонире. Была оборудована и запасная позиция. После этого тщательно замаскировали не только сам танк, но даже следы от его гусениц.

Стрелок-радист старший сержант Павел Кисельков предложил сходить к брошенной птицеферме и добыть гуся, благо люди, работавшие на ней, опасаясь нашествия оккупантов, покинули ее, а измотанному тяжелым трудом экипажу требовалось подкрепить свои силы. Комроты согласился, приказав радисту застрелить птицу так, чтобы никто не слышал:

ни в коем случае нельзя было демаскировать свою позицию. Кисельков выполнил приказ в точности, гуся ощипали и сварили в танковом ведре. После ужина Колобанов приказал всем отдыхать.

Ближе к ночи подошло боевое охранение. Молоденький лейтенант отрапортовал Колобанову. Тот приказал разместить пехотинцев позади танка, в стороне, чтобы в случае чего они не попали под орудийный огонь. Позиции боевого охранения также должны были быть хорошо замаскированы…

Зиновий Григорьевич Колобанов родился в 1913 году в селе Арефене Вачевского района Нижегородской губернии. По окончании восьми классов средней школы учился в техникуме. В 1932 году по комсомольскому набору был призван в ряды Красной Армии. В 1936 году с отличием окончил Орловское бронетанковое училище имени М.В. Фрунзе.

Война для 28-летнего старшего лейтенанта Колобанова была не в диковинку. В составе 20-й тяжелой танковой бригады в должности командира роты ему довелось участвовать в советско-финляндской войне 1939 — 1940 годов. Бригада, в которой он служил, первой вышла к линии Маннергейма, причем его рота оказалась на острие удара. Именно тогда Колобанов первый раз горел в танке. В бою у озера Вуокса он снова вырвался со своей ротой вперед, и опять пришлось спасаться из горящего машины. Третий раз он горел при рейде на Выборг. В ночь с 12 на 13 марта 1940 года был подписан мирный договор между СССР и Финляндией. Узнав об этом, солдаты двух ранее противостоящих армий устремились на встречу друг другу для «братания».

К несчастью, это самое «братание» очень дорого обошлось капитану Колобанову: его понизили в звании и, лишив всех наград, уволили в запас.1

С началом Великой Отечественной войны Колобанова призвали из запаса в 1-ю танковую дивизию, создававшуюся на базе 20-й тяжелой танковой бригады, в которой он воевал во время войны с финнами. Поскольку у него уже был боевой опыт, Колобанову присвоили звание старшего лейтенанта и назначили командиром роты тяжелых танков КВ. Правда, о прежних наградах пришлось забыть, предстояло начинать все заново, с чистого листа.

Боевые машины танкисты получали на Кировском заводе. Здесь же, на заводе, в отдельном учебном танковом батальоне формировались и танковые экипажи. Каждый из них принимал участие вместе с рабочими в сборке своей машины. Дистанция обкатки была от Кировского завода до Средней Рогатки, после чего машины уходили на фронт.2

В бою под Ивановским Колобанову удалось отличиться — его экипаж уничтожил танк и орудие противника. Вот почему, зная о солидном боевом опыте старшего лейтенанта Колобанова, генерал В. И. Баранов поручил ему столь ответственное задание — своей ротой преградить путь немецким танкам к Красногвардейску.

Наступавший на Ленинград 41-й моторизованный корпус группы армий «Север» обходил Красногвардейск стороной. Только одна его дивизия — 8-я танковая, должна была поддерживать продвижение к Красногвардейску 50-го армейского корпуса и 5-й дивизии СС со стороны Волосово и Луги. 6-я танковая дивизия в предыдущих боях понесла большие потери и к середине августа 1941 года существовала фактически только на бумаге, поэтому участие в боях

за Красногвардейск принять не могла. 1-я танковая дивизия наступала на Ленинград со стороны Торосово, на Сяськелево и далее на северную окраину Красногвардейска — Мариенбург. В случае прорыва к Мариенбургу, части этой дивизии могли ударить в тыл советским войскам, занимавшим оборону на рубежах Красногвардейского укрепрайона, а затем, выйдя по старинным гатчинским паркам к Киевскому шоссе, почти беспрепятственно продвигаться к Ленинграду.

Ранним утром 19 августа 1941 года экипаж Колобанова был разбужен отвратительным, прерывистым гулом идущих на большой высоте в сторону Ленинграда немецких пикирующих бомбардировщиков. После того как они прошли, тишина и спокойствие вновь установились под Войсковицами. День начинался ясный. Солнце поднималось все выше.

Часов в десять раздались выстрелы слева, со стороны дороги, идущей на Волосово3. Старший лейтенант узнал недалекий «голос» танкового орудия КВ. По радио пришло сообщение, что один из экипажей вступил в бой с немецкими танками. А у них по-прежнему было все спокойно. Колобанов вызвал к себе командира боевого охранения и приказал ему, чтобы его пехотинцы открывали огонь по противнику только тогда, когда заговорит орудие КВ. Для себя Колобанов с Усовым наметили два ориентира: № 1 — две березы в конце перекрестка и № 2 — сам перекресток. Ориентиры были выбраны с таким расчетом, чтобы уничтожить головные вражеские танки прямо на перекрестке, не дать остальным машинам свернуть с дороги, ведущей на Мариенбург.

Только во втором часу дня на дороге появились вражеские машины.

— Приготовиться к бою! — тихо скомандовал Колобанов.

Захлопнув люки, танкисты мгновенно замерли на своих местах. Тут же командир орудия старший сержант Андрей Усов доложил, что видит в прицеле три мотоцикла с колясками. Незамедлительно последовал приказ командира:

— Огня не открывать! Пропустить разведку!

Немецкие мотоциклисты свернули налево и помчались в сторону Мариенбурга, не заметив стоявший в засаде замаскированный КВ. Выполняя приказ Ко-лобанова, не стали открывать огня по разведке и пехотинцы из боевого охранения.

Теперь все внимание экипажа было приковано к идущим по дороге танкам. Колобанов приказал радисту доложить комбату капитану И. Б. Шпиллеру о приближении немецкой танковой колонны и вновь обратил все свое внимание в сторону дороги, на которую один за другим выползали окрашенные в темно-серый цвет танки. Они шли на сокращенных дистанциях, подставляя свои левые борта почти строго под прямым углом по отношению к орудию КВ, тем самым представляя собой идеальные мишени. Люки были открыты, часть немцев сидела на броне. Экипаж даже различал их лица, так как расстояние между КВ и вражеской колонной было невелико — всего около ста пятидесяти метров.

В это время на связь с командиром роты по радио вышел комбат Шпиллер. Он сурово спросил:

— Колобанов, почему немцев пропускаешь?! Шпиллер уже знал об утреннем бое на лужском и волосовском направлениях и о продвижении немецких танков в сторону позиции Колобанова, и его не могло не беспокоить изрядно затянувшееся молчание КВ командира танковой роты.

Отвечать комбату было уже некогда: головной танк медленно въехал на перекресток и вплотную приблизился к двум березам — ориентиру № 1, намеченному танкистами перед боем. Тут же Колобанову доложили о количестве танков в колонне. Их было 22. И когда до ориентира остались секунды движения командир понял, что медлить больше нельзя, и приказал Усову открыть огонь…

Старший сержант Усов к началу Великой Отечественной войны был уже опытным солдатом. Призванный в Красную Армию в 1938 году, он участвовал в «освободительном» походе в Западную Белоруссию в должности помощника командира взвода одного из артиллерийских полков, во время советско-финляндской войны воевал на Карельском перешейке. Окончив специальную школу командиров орудий тяжелых танков, стал танкистом…4

Головной танк загорелся с первого выстрела. Он был уничтожен, даже не успев полностью миновать перекресток. Вторым выстрелом, прямо на перекрестке, был разбит второй танк. Образовалась пробка. Колонна сжалась, как пружина, теперь интервалы между остальными танками стали и вовсе минимальными. Колобанов приказал перенести огонь на хвост колонны, чтобы окончательно запереть ее на дороге.

Но на этот раз Усову не удалось с первого выстрела поразить замыкающий танк — снаряд не долетел до цели. Старший сержант откорректировал прицел и произвел еще четыре выстрела, уничтожив два последних в колонне танка. Противник оказался в ловушке.

Первое время немцы не могли определить откуда ведется стрельба и открыли огонь из своих орудий по копнам сена, которые тут же загорелись. Но вскоре они пришли в себя и смогли обнаружить засаду. Началась танковая дуэль одного КВ против восемнадцати немецких танков. На машину Колобанова обрушился целый град бронебойных снарядов. Один за другим они долбили по 25-миллиметровой броне дополнительных экранов, установленных на башне КВ. От маскировки уже не осталось и следа. Танкисты задыхались от пороховых газов и глохли от многочисленных ударов болванок о броню танка. Заряжающий, он же младший механик-водитель, красноармеец Николай Роденков работал в бешеном темпе, загоняя в казенник пушки снаряд за снарядом. Усов, не отрываясь от прицела, продолжал вести огонь по вражеской колонне.

Между тем, командиры других машин, державших оборону еще на трех дорогах, докладывали по радио об обстановке на их участках обороны. Из этих донесений Колобанов понял, что и на других направлениях идут ожесточенные бои.

Немцы, понимая, что попали в западню, пытались маневрировать, но снаряды КВ поражали танки один за другим. А вот многочисленные прямые попадания вражеских снарядов, не причиняли особого вреда советской машине. Сказывалось явное превосходство КВ над немецкими танками по силе огня и в толщине брони5.

На помощь немецким танкистам пришли двигавшиеся вслед за колонной пехотные подразделения. Под прикрытием огня из танковых пушек, для более аффективного стрельбы по КВ, немцы выкатили на дорогу противотанковые орудия.

Колобанов заметил приготовления противника и приказал Усову ударить осколочно-фугасным снарядом по противотанковым пушкам. С немецкой пехотой вступило в бой находившееся позади КВ боевое охранение.

Усову удалось уничтожить одно ПТО вместе с расчетом, но вторая успела произвести несколько выстрелов. Один из них разбил панорамный перископ, из которого вел наблюдение за полем боя Колобанов, а другой, ударив в башню, заклинил ее. Усову удалось разбить и эту пушку, но КВ потерял возможность маневрировать огнем. Большие довороты орудия вправо и влево можно было теперь делать только путем поворота всего корпуса танка. По существу, КВ превратился в самоходную артиллерийскую установку.

Николай Кисельков вылез на броню и установил вместо поврежденного перископа запасной.6

Колобанов приказал старшему механику-водителю старшине Николаю Никифорову вывести танк из капонира и занять запасную огневую позицию. На глазах у немцев танк задним ходом выбрался из своего укрытия, отъехал в сторону, встал в кустах и вновь открыл огонь по колонне. Теперь пришлось усердно потрудиться механику-водителю. Выполняя распоряжения Усова, он поворачивал КВ в нужном направлении.

Наконец последний 22-й танк был уничтожен.

За время боя, а он длился больше часа, старший сержант А. Усов выпустил по танкам и противотанковым орудиям противника 98 снарядов, из них бронебойные были израсходованы все7. Дальнейшее наблюдение показало, что несколько немецких танков смогли прорваться к совхозу «Войсковицы» с юга.

На связь с экипажем вышел комбат. Громким голосом Шпиллер спросил:

— Колобанов, как у тебя? Горят?

-Хорошо горят, товарищ комбат!

Старший лейтенант сообщил, что экипажем разгромлена танковая колонна противника численностью в 22 боевые машины. Дальше удерживать свою позицию его экипаж не в состоянии, так как кончаются боеприпасы, бронебойных снарядов нет вовсе, а сам танк получил серьезные повреждения.

Шпиллер поблагодарил экипаж за успешное выполнение боевой задачи и сообщил, что на пути к совхозу «Войсковицы» уже находятся танки лейтенанта Ласточкина и младшего лейтенанта Дегтяря. Колобанов приказал Никифорову идти к ним на соединение. Посадив на броню оставшихся из боевого охранения пехотинцев (многие из них были ранены), КВ с десантом на броне устремился на прорыв. Немцы не стали ввязываться в бой с русским танком, и КВ беспрепятственно достиг окраины совхоза. Здесь Колобанов встретился с командирами подошедших танков.

От них он узнал, что в бою на лужской дороге экипажем лейтенанта Федора Сергеева было уничтожено восемь немецких танков, экипажем младшего лейтенанта Максима Евдокименко — пять. Младший лейтенант в этом бою погиб, трое членов его экипажа ранены. Уцелел лишь механик-водитель Сидиков. Пятый немецкий танк, уничтоженный экипажем в этом бою, на счету именно механика-водителя: Сидиков таранил его. Сам КВ при этом был выведен из строя. Танки младшего лейтенанта Дегтяря и лейтенанта Ласточкина в этот день сожгли по четыре вражеских танка каждый.

Всего 19 августа 1941 года танковой ротой было уничтожено 43 танка противника.

Источник Броне-сайт Василия Чобитка.

Великие танковые сражения. Стратегия и тактика. 1939-1945

Влияние авиации и танковых войск на ведение войны

Танковые войска могут быть составной частью более крупных общевойсковых подразделений или организованы в отдельную ударную силу со своими собственными вспомогательными отрядами, в том числе снабжения и ремонта, и использоваться так, как когда-то применялись большие массы конницы. Несмотря на то что успех сражения в конечном счете обычно зависит от того, насколько пехота способна удерживать захваченную территорию, иногда возникают ситуации, когда танковые войска могут повлиять на тактику боев местного значения — как во взаимодействии с пехотой, так и самостоятельно. Поэтому тактическая подготовка включает как действия танкового взвода (от трех до шести танков), так и тактику боя крупных танковых соединений — дивизий, корпусов или армий.

Крупные танковые соединения обычно имеют в своем составе пехоту, следующую на бронетранспортерах, а также самоходные артиллерийские установки и необходимые вспомогательные войска, такие как войска связи, инженерные, санитарные и снабженческие части. Такие крупные танковые соединения могут быть использованы для фронтальных наступлений, фланговых атак или наземных охватов точно так же, как для этого используются крупные пехотные соединения. У крупных пехотных соединений также есть свои собственные артиллерия и войска поддержки. Зачастую у них имеется и своя бронетехника. Воздушно-десантные части являются пехотными соединениями, перебрасываемыми на транспортных самолетах или планерах. Или же они могут быть высажены как парашютный десант (вместе с тяжелой техникой десанта). Когда бронетанковые войска являются частью воздушно-десантного соединения, они обычно выступают как часть наземного эшелона поддержки.

Другим видом крупного соединения является механизированное соединение, например дивизия. В своей основе это пехотное формирование, но оно в соотношении бронетехники и пехоты скорее является танковой, а не пехотной (хотя танков обычно меньше, чем в танковой дивизии) дивизией. Такие соединения обычно используются как отдельные, выполняющие самостоятельную задачу, или в качестве сил поддержки танкового соединения. Разновидностью механизированного соединения является такое, в котором пехота перебрасывается на вертолетах и которое обычно называют «воздушная кавалерия». Ее бронетехника, так же как в воздушно-десантных соединениях, может быть взята на борт вертолета, но чаще выступает как часть наземного эшелона поддержки. Последней разновидностью является дивизия тройного назначения, состоящая из танковой бригады, пехотной вертолетной бригады, воздушно-десантной бригады и подразделений поддержки.

Пехота в танковых частях считается их составной частью, а танковые и механизированные подразделения в пехотных частях — их штатными подразделениями. При любом типе более крупной части, будь то танковая, пехотная, механизированная, воздушно-десантная или «воздушная кавалерия», пехота в бою может прокладывать путь бронетехнике или же бронетехника может упростить или хотя бы облегчить задачу пехоты, в зависимости от условий в данный момент времени. Все вышеперечисленные войска могут быть передовыми, а также вступать в соприкосновение с противником одновременно.

Таким образом, танковые войска руководствуются теми же тактическими принципами, что и любой род войск, задействованный в бою с противником. В боевых действиях в пустыне, в Восточной, Западной, Центральной Европе во время Второй мировой войны танковые войска играли главенствующую роль; в горах Италии и Бирмы эта роль принадлежала пехоте и артиллерии; на островах Тихого океана этапы высадки десанта в конечном счете стали возможны с меньшими потерями через использование бронемашин-амфибий. Как только тот или иной род войск доминирует, другим отводится важная вспомогательная роль и роль взаимодействующего звена.

Бронетехника может быть использована шире чем как просто еще одна разновидность обычного вида вооружений и благодаря своей многофункциональности может найти применение и в качестве особых видов вооружения, в том числе самых неожиданных. Однако командующие часто проявляют отсутствие воображения или понимания технических возможностей различных вооружений в их взаимодействии друг с другом. Это негативно сказывалось на бронетанковых войсках, и даже за пятьдесят лет особых изменений к лучшему не произошло. Командующие, как правило, вводят танковые войска в бой частично, принижают их способности и специальное применение и либо ожидают от них невозможного, либо совершенно игнорируют их присутствие, короче говоря, нарушают тактические принципы, нарушать которые им бы и в голову не пришло в управлении другими войсками. Во время Второй мировой войны и даже в более недавнем прошлом есть много примеров, которые показывают, что командиры все еще мыслят исключительно категориями пехоты и артиллерии. Использование бронетехники и многих новейших вооружений все еще не стало для них второй натурой.

С другой стороны, использование военно-воздушных сил, очевидно, выкристаллизовалось в основополагающую концепцию. Помимо их использования для аэрофотосъемки и разведки, предусмотрено применение так называемой стратегической бомбардировочной и тактической авиации. Целью стратегических бомбардировщиков являются промышленные объекты страны, хотя во Вторую мировую войну они включали в себя и бомбардировки районов с мирным населением. Тактическое применение авиации включало в себя бомбардировку тыловых районов сражающихся армий, сосредоточений войск и им подобных целей, так же как и непосредственное взаимодействие с наземными войсками, вступившими в боевой контакт с противником, — как в наступлении, так и в обороне.

Немцы использовали мощь тактической авиации прежде всего в виде пикирующих бомбардировщиков вместо артиллерии в период блицкрига, потому что обычная артиллерия не всегда поспевала за темпом наступления, взятым германскими танковыми войсками. Корпус морской пехоты США также развил обеспечение тесной воздушной поддержки наземных сил до высокого уровня. Частично из-за некоторой обособленности видов вооруженных сил уровень воздушной поддержки сухопутных войск военно-воздушными силами США несколько ниже. Временами в период Второй мировой войны, когда пилоты воздушного армейского корпуса действовали в качестве наземных корректировщиков по выявлению целей, находясь в танках, результаты были чрезвычайно впечатляющими. В Корее уровень взаимодействия был низок из-за существования многих командных инстанций. Во Вьетнаме дела обстояли значительно лучше.

Все армии признают важность воздушной разведки, но иногда ей мешает плохая погода, и командование на время «слепнет». Наземная разведка танковыми подразделениями является удовлетворительной заменой в качестве ближней разведки, но она не может заменить собой воздушную в качестве дальней разведки.

Часто обращается внимание на то, что танки уязвимы для атак тактической авиации, но это — вопрос спорный. Это часто становилось очевидным во время Второй мировой войны и после. В случае, если танки сбились в кучу, или неподвижны на позиции сосредоточения, или же их застали в узком проходе или на слабом грунте, эффект от воздушной атаки может быть катастрофическим. Но там, где танки рассредоточены или действуют решительно и напористо, и там, где есть пространство для маневра, бронетехника не более уязвима с воздуха, чем любые другие войска.

Об этом спросили во время Второй мировой войны британского офицера-танкиста с трехлетним опытом боевых действий в пустыне. Он ответил: «Не знаю, является ли мой опыт типичным, но могу сказать, что меня бомбили с воздуха шесть раз — четыре раза королевская авиация и дважды немцы — и, как видите, я все еще жив».

Однако следует сказать, что появление бронетанковой техники в Первую мировую войну подняло боевой дух у союзников и понизило его у немцев, — даже если тактически бронетехника использовалась плохо. Союзники только начинали усваивать или скорее применять принципы ударной группы для танков (после битвы при Камбре), и лишь при подготовке планов на 1919 год предусматривалось применение проверенных на практике принципов ведения войны.

План на 1919 год на случай, если война все еще будет продолжаться, состоял в нанесении фронтальных ударов атакующими массами тяжелых танков для достижения прорывов, с локальной разведкой боем группами легких танков. За тяжелыми танками должны были следовать массы быстрых средних танков, устремляющихся через прорывы. Соединения легких танков-разведчиков должны были целиком сосредотачиваться на задаче проторения пути для машин снабжения при поддержке авиации, которая должна была также атаковать немецкие командные пункты и системы снабжения в тыловых районах.

Это был настоящий урок тактики Первой мировой войны, но он был реализован на практике позже — немцами. Победители сохранили в памяти только фактический опыт войны, то, как она велась — действия бронетехники в сопровождении пехоты. Послевоенная доктрина французов была по характеру оборонительной. Огневая мощь была во главе угла. Тактика виделась линейной — волна медленно двигающихся танков и пехоты под прикрытием заградительного огня артиллерии при в высшей степени сложной и громоздкой системе командования и связи. Французская система не позволяла выявить слабые места противника или воспользоваться ими, когда они будут обнаружены, и не обеспечивала взаимодействия с авиацией.

Вот в основном какой была система тактики, которая также была принята и в других странах, включая Соединенные Штаты, хотя разведка и взаимодействие с авиацией обсуждались где угодно, только не во Франции. А военно-воздушные силы разных стран сорвались в свою собственную колею из — за теорий, с которыми выступал итальянский генерал Джулио Дуэ (1869–1930). Его теория ведения войны сводилась к тому, что бомбометание по площади, целью которого являются города противника, могло бы стать скорейшим способом завершения войны.

Первые противники этих тактических и стратегических методов появились в Англии, в первую очередь это был ныне покойный полковник (позднее он стал генерал-майором) Дж. Ф.Ч. Фуллер (1878–1966), один из авторов плана 1919 года.

Фуллер был первым, кто обобщил теорию применения танковых армий, и в его представлении война на суше была аналогична войне на море. В этот период в Англии предпринималась попытка отдать королевский танковый корпус под командование королевских военно-воздушных сил, но она успеха не имела. Вслед за Фуллером ныне покойный капитан Б.Г. (позднее сэр Базиль) Лиддел Гарт добавил концепцию «морской пехоты на танках» к танковой пехоте (десанту пехоты на танках), как часть идеи Фуллера о морских пехотинцах. Спустя многие годы эта концепция нашла воплощение у русских во время Второй мировой войны. В 1924 году Лиддел Гарт пошел дальше и предложил использовать бронетанковые дивизии с самоходными артиллерийскими установками во взаимодействии с авиацией и парашютистами как в ночных, так и в дневных операциях не в фронтальных атаках, а в прорыве для нанесения удара по штабам противника, для того чтобы парализовать коммуникации и управление. Эти теории были восприняты немцами, но в других странах только обсуждались.

К Фуллеру и Лидделу Гарту присоединились другие военные теоретики в Англии и некоторые — во Франции и Соединенных Штатах. Однако в отдельных случаях после Первой мировой войны, когда в бою применялись бронетанковые войска, они в основном следовали французской тактике. Экспериментальная танковая бригада, предложенная Фуллером в 1919 году, не материализовалась до 1926 года, но, после целого ряда перипетий, продолжала снабжаться колесными машинами, и маневры неизбежно устраивались в пользу обычных видов вооружений. Однако контроль при имитации боя осуществлялся по радио, что уже было достижением для танковых войск, в развитии которых британцы в 1930 году были, пожалуй, пионерами.

В послевоенный период отношение к танковым войскам часто было связано с предвзятым мнением, что танки будут лучше всего сочетаться с другими видами вооружений, но при этом никто не размышлял о том, как их лучше использовать. Противники танковых войск подняли большую шумиху вокруг того, что танки могут быть пробиваемы противотанковыми орудиями, но никогда не делали столь же очевидного сравнения между тонкой кожей человека и винтовкой. Как абсолютные энтузиасты танков, так и те, кто считали танки ненужными, мешали выработке оптимальной совместной тактики.

Дуайт Ф. Дэвис, в то время военный министр США, наблюдал британские механизированные войска на маневрах в 1927 году. По возвращении в Вашингтон он посоветовал генералу Чарльзу П. Саммераллу, начальнику штаба армии США, создать подобное формирование «не как часть пехоты или кавалерии, но как новый род войск». Это было сделано в июле 1928 года, но, по причине сложности его оборудования и недостаточно весомых результатов, возникли большие разногласия, и эти войска из-за недостатка средств в конечном счете созданы не были.

То, что британцы в 1928 году отказались от своих экспериментальных механизированных сил, вылило ушат холодной воды и на поборников танковых войск в Соединенных Штатах, но Адне Р. Шаффи, в то время майору в Генеральном штабе, удалось включить в бюджет 1931 года определенный фонд на новые войска. Последним официальным приказом генерала Саммералла до выхода на пенсию было распоряжение о создании и постоянном статусе механизированных сил как части кавалерии. Эти силы рассматривались скорее как техническая лаборатория, чем как тактическая часть. Но разногласия между родами войск (пехотой и кавалерией) и личное соперничество мешали прогрессу в единомыслии.

Британские эксперименты вскоре переняли и в Советской России, но те же препятствия (как и в Англии и США) в виде сложности организации существовали и там. В Германии, где танковые войска были запрещены Версальскими мирными договорами 1919 года, тактика этих войск вырабатывалась с использованием макетов или моделей танков (например, с использованием автомобилей). Немцы признавали важность плана союзников 1919 года и изучали его, развивая свою перспективную тактику танковых войск. Скорость и независимость действий танковых войск были выведены немцами как основная цель, но, как и в других странах, использование вспомогательных колесных машин снабжения приводило к неповоротливости танковых соединений. Однако создание войск, в которых все машины были бы гусеничными, было невозможным в свете ограничений по мирному договору и с учетом индустриальных мощностей Германии.

За инициаторами, Францией и Британией, последовали также Япония и Италия. Франция, наконец, сформировала легкие механизированные дивизии, но тактически они должны были действовать как составная часть кавалерии, и фактически в их состав входила конница. У французов также были подразделения тяжелых французских танков, которые должны были действовать как составная часть пехотных соединений. Британцы делали различие между танковыми частями, которые должны были сопровождать пехоту, и другими подразделениями более быстрых танков для ведения разведки. Немцы пришли к тому, что нашли роль, которую призваны выполнять танковые войска, а именно — осуществлять прорыв.

Гражданская война в Испании была благоприятной возможностью как для Германии, так и для России испытать оружие и тактику (хотя схватка России с Японией на границе Монголии и Маньчжурии имела большую значимость в этом отношении). Обе страны направили добровольцев в Испанию, как позднее это сделали Италия и, меньше, Франция. Бронетанковые войска приобрели в ходе этой войны значительную известность, большей частью не в их пользу. Искаженные донесения о сражении под Гвадалахарой 8 марта 1937 года (в этот день итальянский экспедиционный корпус, 40 тыс. человек, 120 танков, 200 орудий и 90 самолетов, прорвал фронт республиканцев, но позже, к 22 марта, был разгромлен. — Ред.),

имели огромное влияние на военную мысль по всему миру. Это сражение, а позднее сражение у Брунете (5—27 июля 1937 года) были искаженно представлены как исключительно боевые действия между военно-воздушными и бронетанковыми силами или между бронетанковыми войсками и противотанковыми силами. В результате почти в любой стране, помимо Германии и России, была принята точка зрения, что дни танков сочтены. Даже уже в 1939 году бригадный генерал Генри Дж. Рейли в статье «Испытательный полигон в Испании», помещенной в журнале «Армейская артиллерия», писал: «Сражение при Фирант — д’Эбро убедило обе стороны, что независимые танковые силы — иллюзия и что роль танка более скромна, но в высшей степени важна в поддержке наступления пехоты». Однако при Бильбао и в более поздних сражениях тактика удара головным бронетанковым отрядом по неширокому фронту, но на глубину при непосредственной поддержке с воздуха, которую использовал Франко с помощью немцев, оказалась чрезвычайно удачной.

Тактика, примененная в ходе Гражданской войны в Испании, предшествовала методам, использовавшимся немцами в наступлении на Польшу в сентябре 1939 года. Там танковым войскам отводилась главенствующая роль из всех прочих родов войск, включая авиацию, которая им подчинялась. Немцы господствовали в воздухе, превосходили в соотношении три к одному в пехоте (полтора к одному. — Ред.)

и четыре к одному в бронетехнике. Глубокие, стремительные прорывы осуществлялись танковыми войсками при поддержке пикирующих бомбардировщиков, оборудованных завывающими сиренами. В то же время эти танковые группировки осуществляли охваты и окружения, а тяжелые германские бомбардировщики наносили удары по тылам.

Польская кампания была краткой генеральной репетицией вторжения в Нидерланды, Бельгию и Люксембург и Францию, которое произошло на следующий, 1940 год. Там сценарий повторился, но с фундаментальным отличием. На этот раз французские и британские бронетанковые войска численно превосходили немецкие. Но французские и английские танковые силы были в основном распределены по пехотным дивизиям для непосредственной поддержки пехоты — этот принцип оставался основой французской доктрины. Немецкая же тактика массированного танкового удара на узком участке фронта и при действиях пикирующих бомбардировщиков «Штука» в роли артиллерии полностью себя оправдала, и кампания вскоре была завершена (10 мая — 22 июня). (Полным разгромом союзников, потерявших 84 тыс. убитыми и 1 млн 549 тыс. пленными против 45,5 тыс. убитыми у немцев. — Ред.)

Из Франции война перекинулась в Ливийскую пустыню. Там тактика предусматривала выдвижение вперед артиллерии под защитой бронетехники, пехоты и противотанковых пушек. Немцы разработали систему заманивания британцев легкими танками, выдвигая их вперед в радиусе действий немецких танков с более тяжелым вооружением, которые затем старались нанести по британцам удар с флангов. Либо же британские танки попадали под огонь смертоносных немецких 88-мм орудий, которые совмещали в себе функции как зениток, так и противотанковых пушек. Позднее британцы стали применять сходную тактику. Каждая из сторон держала в запасе танковый резерв, который использовался для удара по флангам противной стороны. Поддержка тактической авиацией использовалась обеими сторонами, но, похоже, с большим успехом применялась немцами, потому что у них было более тесное взаимодействие с люфтваффе, чем то, которое демонстрировали королевские ВВС и сухопутные силы.

Бронетанковые войска США под командованием генерала Шаффи, сформированные за год до вступления Соединенных Штатов в войну, своим появлением отчасти обязаны германскому вторжению в Польшу. Существовавшие до этого пехота и кавалерия с танками и сопутствующие им части были объединены в новую силу, но проблема возникла из-за двух различных применяемых тактических концепций. Эти концепции сформировались за годы после Первой мировой войны. В этот период любое изменение, затрагивающее основы пехоты и кавалерии, означало полную смену тактики и характера транспорта в каждом виде вооруженных сил. Кавалерия с самого начала противилась механизации в войсках, пока генерал Дуглас Макартур в бытность свою начальником штаба армии США не постановил, чтобы традиционная роль пехоты и кавалерии оставалась неизменной с приходом бронетехники.

Актом о национальной обороне 1920 года танки придавались пехоте, а танковый корпус, существовавший в Первую мировую войну, упразднялся, танки отнесли к категории «боевых машин». Похожая законодательная уловка произошла во Франции. В Соединенных Штатах кавалерийский взгляд на мобильность в отношении бронетанковых дивизий возобладал, эти дивизии были сформированы уже по-новому, и роль пехоты в качестве сил сопровождения нашла свое воплощение при создании отдельных танковых батальонов. Это в основном совпадало с окончательным формированием структуры британской армии в виде бронетанковых дивизий и армейских танковых бригад.

Вскоре после того, как Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну, было создано соединение самоходных противотанковых орудий. Но во время войны истребители танков стали по своему внешнему облику приближаться к танкам, так же как и по тактике действий, либо использовались так же, как и обычная артиллерия, так что после войны произошло слияние командования самоходных противотанковых орудий с командованием бронетанковых войск.

Тактика американских бронетанковых войск во время войны во многом зависела от театра военных действий и опыта высших командиров в их использовании. Теоретическая концепция больше внимания уделяла мобильности, чем толщине брони, и все же на практике бронетанковые войска, обученные действовать мобильно, были подчинены действиям медленно двигающихся штурмовых частей. В обществе ближе к концу войны много критиковали американские танки за их относительно тонкую броню. (Лобовая броня «Шермана», 76–51 мм, была толще, чем у Т-34, 45 мм, но существенно уступала лобовой броне «Тигров» и «Пантер», 100 мм и больше. — Ред.)

Но этот критицизм был результатом парадоксального несоответствия между инструкцией по тактике и фактическим боевым применением. За исключением нескольких блестящих примеров практики (вслед за теорией) генералов Вуда и Паттона, танки все чаще и чаще использовались в основном для сопровождения пехоты. Действительно, после 1943 года стандартный корпус в армии США состоял из двух пехотных дивизий.

Тем не менее известно три важных вклада американцев в тактику бронетанковых войск. Первый состоял в использовании малых самолетов связи для обнаружения бронетехники противника, ее диспозиции и замаскированных противотанковых орудий, а также артиллерийских позиций. Второй вклад состоял в использовании джипов (в вооруженных силах его часто называют «пип»), которые также позволяют вести наземную разведку, а также используются для снабжения горячей пищей в бою и срочной эвакуации раненых. Третий вклад — в использовании бронетехники при высадке десанта на танках-амфибиях, хотя заслуга британцев в этой последней области намного выше.

Тактика, использовавшаяся немцами на русском фронте, вначале была такой же, какую они перед этим применяли в Польше и Франции. Она была успешной в местном масштабе, но провальной в целом. Пространства России были чрезвычайно обширны, а русские — многочисленны. Русские солдаты обладали большой выносливостью, позволявшей им преодолевать огромные расстояния в пешем порядке, чтобы избежать взятия в клещи. Кроме того, они были привычны к жизни на природе. Так что русские могли быть надолго отрезанными от своих баз снабжения, в то время как проблемы со снабжением у немцев возрастали по мере их продвижения вперед. К тому же русским, использовавшим партизанскую тактику, нередко удавалось отрезать моторизованные части поддержки немцев от их бронетанковых сил. В результате немцы посчитали необходимым делать бронированными кабины грузовиков и добавлять в их колонны бронемашины для защиты своих тылов от нападений партизан.

Был еще один фактор, который часто упускался из виду при анализе неудач немцев в России, по сравнению с более ранними их победами. Перед началом русской кампании немцы ослабили свои танковые дивизии, сократив в них число танков (однако ударная мощь германской танковой дивизии не уменьшилась благодаря большему количеству средних танков Pz Kw III и Pz Kw IV. — Ред.)

и увеличив количество действующей вместе с ними пехоты (и число танковых дивизий. —
Ред.).
Это было сделано отчасти для того, чтобы заставить русских поверить, что у Германии гораздо больше танковых дивизий, чем было на самом деле, и отчасти из-за внутренних политических противоречий по поводу роли танков, по сравнению со штурмовыми орудиями, и отчасти из — за неспособности танкового производства восполнить потери. В 1939 году в большинстве немецких танковых дивизий было в среднем по 324 танка, к лету 1941 года — по 196 танков. К 1945 году это количество упало до сотни, лишь частично из-за потерь. Немцы в 1941 году использовали лишь 2434 (неверно. —
Ред.)
из своих 5264 танков, русские — 24 тыс. За три месяца русские потеряли 17 500 танков, а немцы — 550. (Согласно В. Мюллер-Гиллебранду, «Сухопутная армия Германии, 1939–1945», через два с половиной месяца боев в немецких танковых соединениях на Восточном фронте из 3387 танков (плюс 350 танков резерв ОКХ, танки резервных батальонов и штурмовые орудия) полностью вышли из строя 702 танка и 542 танка были в ремонте. Советские потери завышены, однако надо отметить, что при отступлении теряются не только уничтоженные, но и поврежденные танки, которые наступающая сторона может многократно ремонтировать. По другим данным, наши потери за три месяца составили около 10 тыс. танков. —
Ред.)
Между прочим, любопытно, что как Англия, так и Соединенные Штаты реорганизовали большинство своих бронетанковых дивизий вслед за известием об этих изменениях у немцев. Это было сделано из-за веры в то, что изменения, которые произвели немцы, были продиктованы полученным ими опытом, в то время как на деле немцы сделали совершенно противоположное.

Русские уступали территорию в обмен на время. Их бронетехника использовалась в обороне и недостаточно эффективно, но они быстро учились, и, когда перешли в наступление под Сталинградом, у них было достаточно новых современных танков и они применяли такую же тактику, которую использовали немцы во время вторжения во Францию, и довольно широко. Основным танковым соединением у русских был танковый корпус, эквивалент западной или германской бронетанковой дивизии. Корпуса образовывали танковые армии, а танковые войска никогда не придавались пехотным армиям в роли особой ударной силы, но действовали независимо под непосредственным управлением Верховного командования.

Возможно, так было по той причине, что в Красной армии в целом не одобрялась личная инициатива. Операции часто сводились к тому, что подчиненным командирам выдавались карты, на которых цветными линиями были отмечены точные дороги, по которым должны были следовать их части и даже отдельные машины, и они должны были неукоснительно следовать приказам. Связь была плохой, а один раз заданный темп тяжеловесного по характеру движения был неизменным. Положение несколько улучшилось летом 1943 года, когда все танки были оборудованы радиосвязью, но это фактически скорее ужесточило, а не ослабило контроль.

Русские не приходили в смятение от тяжелых потерь и использовали военную хитрость. Сосредоточение у предполагаемого места атаки обычно происходило после наступления темноты. Обычным делом были отвлекающие атаки и оборудование ложных позиций. Русские часто устанавливали мины сразу после своей успешной танковой атаки для того, чтобы помешать контратакам. Артподготовка не была стереотипной. Она не следовала определенной схеме и всегда была основательной. Широко применялось просачивание перед атакой. В тактических целях применялись даже поджоги лесов.

Поскольку подчиненные командиры боялись отойти от планов, русская армия иногда совершала невозможное в болотах, грязи, в метели или сильные холода. Например, однажды немцы понадеялись, что река в глубоком ущелье послужит им защитой одного из флангов. Русские же переправились через это ущелье вместе с бронетехникой, соединив танки толстым буксирным канатом. Таким образом, в воздухе одновременно находились семь танков. Русские танки с вращающимися гусеницами спускали с одной стороны ущелья и перетаскивали на другой, куда их с помощью лебедки втягивали передовые группы, переправившиеся на противоположный берег с необходимым оборудованием.

Импровизация, способность к которой отличает русские войска, прекрасно вписывалась в логику их действий, но была зачастую губительна в своей неожиданности для немцев. Частично это происходило в силу того обстоятельства (об этом говорит опыт всех стран), что солдаты без навыка вождения автомобилем часто становятся лучшими водителями танков. Люди, привыкшие к осторожности и запретам при вождении автомобилей на патрулируемых полицией шоссейных магистралях, сталкиваются с трудностями в оценке и максимальном использовании мобильности на пересеченной местности (но только не русские трактористы за рычагами танка! — Ред.).

Этим можно объяснить и управление бронетехникой северокорейцами в 1950–1953 годах. И этим можно объяснить, почему так часто бронетехника неграмотно применялась в прошлом с точки зрения командования. Оценка немцами боевого применения американцами бронетехники во время Второй мировой войны состояла в этом смысле в том, что американцы явно были привязаны к дорогам и старались избегать лесов и густых подлесков. Китайцы в войне в Корее придерживались того же мнения относительно склонности американцев организовывать все атаки по точно одному и тому же предсказуемому образцу. И по крайней мере для стороннего наблюдателя, бронетанковые войска во Вьетнаме также в значительной степени были явно привязаны к дорогам.

Как и в других армиях, у русских были небольшие резервы или они вовсе обходились без них, но старались подавить массой. Танки брали на борт пехоту и атаковали по широкому фронту волнами. Цель состояла в том, чтобы пробиться значительными силами в тылы врага. Тогда их действия можно было считать эффективными. Русские танки часто не ввязывались в бой с бронетехникой, артиллерией (прежде всего противотанковой) противника, оставляя их уничтожение своим самоходным артиллерийским установкам и штурмовой авиации.

Как русские, так и немцы в зимних операциях использовали бойцов на лыжах, по 4–5 на танк. Иногда за танком тянулись на прицепе бронированные сани, перебрасывавшие пехоту для атаки зимой. В любом случае пехота, сопровождающая танки, действовала не в темпе пеших солдат, а перемещалась тем или иным способом со скоростью бронемашины, становясь тем, что Лиддел Гарт как-то назвал «танковая морская пехота».

В первые дни Второй мировой войны в Соединенных Штатах бронетанковые войска были разрекламированы довольно широко. Эта реклама была зрелищной, и многие (как военные, так и гражданские) не сомневались в их успехе. Позднее на других театрах военных действий, где пространство для маневра было ограничено и командующий по старинке был привержен фронтальным атакам и использованию огневой мощи, те же самые люди резко меняли мнение, заключая, что бронетехника не нужна или в лучшем случае впредь годится только для действий малыми группами либо вместе с пехотой. Кураж пропал, и снова основное значение стала иметь огневая мощь. Почти как в Первую мировую войну, все повторилось снова — индустриальная мощь одной стороны противостояла индустриальной мощи другой.

Война на Тихом океане требовала применения тактики совершенно иного плана. Охват в действиях на море под названием «операция «Тишина» в Первой мировой войне, которая, хотя и была запланирована, никогда не осуществилась, давно был забыт, и помнили только о фиаско при Галлиполи (неудачная для союзников Дарданелльская операция 19.02.1915—9.01.1916 года. — Ред.).

Однако изобретение танка-амфибии Дж. Уолтером Кристи в 1923 году дало толчок запуску программы развития техники высадки десанта на вражеском берегу для корпуса морской пехоты США. Плавающий трактор Рёблинга 1930-х годов превращался в LVT или в гусеничную амфибию для операций десантирования Второй мировой войны. Эти машины вместе с десантным судном с небольшой осадкой были созданы первоначально для использования при десантировании войск в Норвегии (операция не была осуществлена) и в соединении с тактической поддержкой с воздуха (авиация) и моря (огонь корабельной артиллерии) сформировали основу для тактики, разработанной корпусом морской пехоты. Эта тактика позднее применялась также армией США в целом ряде операций высадки морского десанта, которые внесли большой вклад в боевых действиях на суше при поэтапном создании и расширении прибрежных плацдармов.

Ночной бой с использованием бронетехники применялся во Второй мировой войне, союзниками несколько раз, а русскими многократно. Обычно такие атаки проводились в лунные ночи, так чтобы танки и пехота неуклонно держались намеченного курса. Русские в ночных операциях широко использовали прожекторы и открыто пользовались огнями танков и машин. Сегодня большинство армий разработали активные и пассивные приборы ночного видения для использования на танках в ночном бою. (В конце войны, в частности в боях у озера Балатон в марте 1945 года, немцы наступали ночью, используя установленные на танках приборы ночного видения. — Ред.)

Военная мысль в Соединенных Штатах после Второй мировой войны возвращалась к тому, что уже было после Первой мировой войны, хотя пропаганде продолжали платить за восхваление «мобильности». Фактически, можно было провести параллель с тем, как был отвергнут план 1919 года, не осуществившийся в результате окончания Первой мировой войны, потому что его затмили операции, которые вели к принятию этого плана. Бронетанковые войска в Соединенных Штатах после Второй мировой войны считались ненужными, частично из-за принятия желаемого за действительное и пропаганды приверженцев военно-воздушных сил, а также из-за создания атомной бомбы.

… о реальной силе КВ по отношению к немецким танкам и героизме русского солдата…